Грег Фаррелл - Крах Титанов: История о жадности и гордыне, о крушении Merrill Lynch и о том, как Bank of America едва избежал банкротства
Поскольку будущий глава отдела стратегического планирования Merrill Питер Краус не входил в число топ-менеджеров, то его компенсационный пакет не надо было обнародовать. Но вскоре стали поговаривать о том, что его заработная плата и бонус почти столь же велики. Краус также должен был получать 600 000 долларов, а его гарантированный бонус за 2008 год должен был равняться 29,4 миллиона долларов, что вместе составляло 30 миллионов. На Уолл-стрит размер компенсации тесно связан с тем, как много дохода приносит компании данный сотрудник. Если бы Монтаг преуспел в своей работе, он помог бы Merrill Lynch получать миллиарды долларов дохода от торговых операций. Однако глава отдела стратегического планирования не приносит никакого дохода – он является штатным консультантом по вопросам управления. И все же Тейн готов был платить Краусу 30 миллионов долларов за право воспользоваться его советом.
В декабре и январе Тейн поразил сотрудников и директоров Merrill Lynch своей способностью снять трубку, чтобы позвонить главам государственных инвестиционных фондов Сингапура, Кореи и Кувейта и убедить их сделать многомиллиардную ставку на него, Джона Тейна, как и своей способностью перестроить Merrill Lynch.
Но на Уолл-стрит в Нью-Йорке в близком окружении Тейна люди, которые знали его лучше других, – его собственные друзья по Goldman Sachs не были готовы к такому риску. Лидера на Уолл-стрит иногда определяют по тому, сколько людей, равных ему по положению, сможет он потянуть за собой. Когда харизматичный лидер уходит из одного банка и начинает работать в другом, то обычно за ним тянется «хвост» из членов его команды топ-менеджеров. В случае с Тейном людьми, которые последовали за ним в Merrill Lynch, были Татуайлер и Чаи, чей опыт на Уолл-стрит и зарплаты были ограниченны, а «тяжеловесы» – Монтаг и Краус – последовали лишь после того, как Тейн устранил весь экономический риск.
Обоих попросили покинуть Goldman Sachs не по причине их неэффективной работы, а из-за постоянного стремления компании развивать молодые таланты: это выражалось в том, что определенному количеству руководителей высшего звена, обычно тем, которым было едва за 50, предлагали полюбовно расстаться с компанией. Уровень оплаты в Goldman Sachs был настолько высок – руководители высшего звена могли зарабатывать десятки миллионов долларов ежегодно, – что старшим партнерам, покидавшим компанию в возрасте 50 лет, не было необходимости продолжать работать на Уолл-стрит.
Впрочем, поскольку Монтаг и Краус уходили работать к конкуренту, они лишались ограниченных акций Goldman Sachs, накопленных за последние три года работы в фирме. Merrill Lynch придется компенсировать им стоимость акций Goldman Sachs, которые они оставляли в компании. В случае с Монтагом речь в целом шла о 84 миллионах долларов, в случае с Краусом – примерно о 49 миллионах.
В первый месяц на новом рабочем месте Мэй Ли запланировала встречи с большинством непосредственных подчиненных Джона Тейна, так же как и с другими руководящими работниками, которые постоянно взаимодействовали с ним.
На каждой встрече Ли говорила одно и то же: ее работа заключается в том, чтобы быть глазами и ушами Джона, присутствовать на совещаниях всех уровней ниже руководящего, чтобы информировать своего шефа о том, что происходит на более низких иерархических уровнях организации. Искренне и прямо Мэй Ли объясняла сотрудникам, что ее задача – оказывать помощь.
Большая часть руководителей Merrill Lynch, тех, что выжили в условиях вероломной внутренней политики О’Нила, опасались Ли и обращались с ней осторожно. Боб Макканн был практически единственным из топ-менеджеров компании, кто принял ее с распростертыми объятиями. У него не было практически никакой связи с Тейном, поэтому Ли открывала ему своеобразный доступ в кабинет генерального директора.
После полугода на посту генерального директора, всеобщая популярность Тейна начала сходить на нет
В первый месяц работы в компании самые худшие моменты для Ли были связаны с человеком, который был самым важным в ее работе, – Грегом Флемингом. На протяжении всего апреля она несколько раз планировала встречи с президентом компании, чей кабинет находился чуть дальше по коридору, и каждый раз его секретарь отменяла их за 10 или 20 минут до начала, ссылаясь на какие-нибудь срочные дела. В первый раз Ли проявила понимание, как и во второй, но третий, четвертый и пятый отказы убедили ее в том, что Флеминг не заинтересован во встречах с ней.
К концу мая, после почти полугода на посту генерального директора, едва ли не всеобщая популярность Тейна начала сходить на нет, по крайней мере среди руководящих работников, которые регулярно с ним общались.
Многие его подчиненные были разочарованы созерцательным стилем его работы, который предполагал сбор всесторонней информации, а затем уединение для детального взвешивания всех возможностей. Мнение Тейна о том, что экономика достигла своего дна в начале года и вот-вот начнется ее подъем, еще не нашло подтверждения.
Если бы спад на макроэкономическом уровне прекратился и экономика снова стала расти, тогда подход Тейна к управлению Merrill Lynch, основанный на принципе невмешательства, сработал. Обслуживание частных лиц и инвестиционно-банковская деятельность приносили приличный доход, и даже торговые операции имели неплохие результаты. Но пока некоторые наихудшие активы, находившиеся на балансе компании, теряли стоимость из-за того, что на рынке недвижимости продолжался спад, огромные убытки могли ежеквартально съедать прибыль компании.
В апреле Тейн решительно отверг предложение Lone Star о продаже портфеля CDO по минимальной цене. Но к маю Тейн передумал и решил продать «токсичные» активы.
Начиная с того дня, когда Тейн пришел в Merrill Lynch в декабре прошлого года, Флеминг, Хитон, Кронталь и Тоси убеждали его продать CDO как можно скорее, вне зависимости от величины убытков. В последние месяцы к ним присоединился Нельсон Чаи. Но Тейн не обращал на них ни малейшего внимания. И лишь в апреле, когда Тейн стал окончательно оформлять соглашения с Монтагом и Краусом, его мнение по этому вопросу изменилось. Монтаг и Краус настаивали на последнем условии своего перехода в Merrill Lynch: Тейн должен очистить бухгалтерский баланс и продать CDO до их появления на работе. Таково было влияние Goldman Sachs. Когда Кронталь, Флеминг, Хитон, Тоси и Чаи рекомендовали ему продать CDO, Тейн принимал их мнения к сведению. Но как только Монтаг и Краус сказали ему продать CDO, Тейн бросился это выполнять.
« Монтаг и Краус настаивали на последнем условии своего перехода в Merrill Lynch: Тейн должен очистить бухгалтерский баланс и продать CDO до их появления на работе. Таково было влияние Goldman Sachs »
Теперь, когда он стал поддерживать идею продажи CDO, даже с большими убытками, Тейну придется привлекать дополнительный капитал. Он мог сделать это, продавая акции компании, как это было в декабре и январе. У Merrill Lynch были также активы, которые она могла продать и сразу же получить миллиарды долларов наличными. Компания владела 20 % акций компании Bloomberg – системы финансовой информации и службы новостей. Предварительные переговоры о продаже этих 20 % в конце 2007 года Тейн прекратил сразу после прихода в Merrill Lynch, тогда их стоимость составляла примерно 5 миллиардов долларов. Кроме того, компания владела 49 % BlackRock – бизнеса по управлению частными капиталами, принадлежавшего Ларри Финку. Эти акции также стоили миллиарды долларов.
Флеминг был против продажи акций BlackRock на том основании, что, по его словам, владение ими прекрасно сочеталось с собственной деятельностью компании по управлению частными капиталами и приносило стабильную прибыль. Но мнение Флеминга на этот счет не было решающим. Питер Краус порекомендовал продать акции BlackRock, и Тейн принял его точку зрения.
Во всей корпоративной Америке спекулянтов, играющих на понижение без покрытия, обычно считают паразитами
21 мая инвестор по имени Дэвид Айнхорн провел пресс-конференцию в Нью-Йорке, на которой поставил под сомнение точность оценок, сделанных Lehman Brothers в отношении стоимости собственных активов. Айнхорн был не просто инвестором, но спекулянтом, играющим на понижение (short seller), который выискивает компании, чьи акции переоценены на рынке, и ставит против них, беря в кредит акции по текущей цене и обещая продать их в какой-то момент в будущем.
Во всей корпоративной Америке спекулянтов, играющих на понижение без покрытия, обычно считают паразитами, которые выбирают своей мишенью здоровые компании и начинают с помощью махинаций делать все, чтобы инвесторы испугались и начали продавать их акции, вызвав тем самым падение стоимости этих акций и рост прибылей спекулянтов.
В то время как некоторые спекулянты ведут себя недобросовестно, другие разоблачают компании, которые занимаются махинациями с бухгалтерской отчетностью и обманывают инвесторов. Именно спекулянт Джим Чанос обратил внимание на сомнительную бухгалтерскую отчетность в Enron в 2001 году. В 2000 году после подробного изучения финансовых отчетов Enron Чанос пришел к выводу, что прибыль энергетической компании из Хьюстона была иллюзорной, как и цена акций, которая была искусственно завышена и достигала 90 долларов за акцию. За несколько месяцев он накопил большое количество коротких позиций в акциях компании. Когда в октябре 2001 года сомнительная практика отчетности стала очевидной, среди инвесторов началась паника и они стали продавать акции за любую цену – вплоть до 1 доллара за акцию. Компания попросила предоставить ей защиту от банкротства (filed for bankruptcy protection) в декабре 2001 года, и у нее не осталось акционеров, но Чанос и другие спекулянты сделали на этом состояние.
