Сергей Зонин - Адмирал Л. М. Галлер
8 августа в МГШ, размещавшемся на Васильевском острове рядом с Морским корпусом, собрались на важное совещание руководители Балтфлота и морского ведомства. Председательствовал начальник МГШ Е. А. Беренс, присутствовал В. М. Альтфатер — от коллегии Наркомата по морским делам, представители Главного управления кораблестроения, штаба Морских сил Балтийского моря. Повестка совещания была драматична: обсуждался план уничтожения флота и заграждения фарватеров, в случае если немцы займут Петроград. План обсудили и одобрили. Но ЦК партии большевиков не собирался сдавать город. В 0 ч 25 мин 9 августа наморси С. В. Зарубаев и главный комиссар И. П. Флоровский получили из Москвы предписание от исполняющего должность народного комиссара по морским делам В. А. Антонова-Овсеенко приготовиться к постановке минного заграждения перед Кронштадтом [90]. В телеграмме указывалось, что сделать это считает необходимым Председатель Совнаркома В. И. Ленин. Начало исполнения, т. е. выход на постановку мин, надлежало согласовать с Я. М. Свердловым, председателем ВЦИК, прибывшим в Петроград и имевшим полномочия распоряжаться всеми вооруженными силами в его районе. В. И. Ленин считал заграждение подступов к Кронштадту настолько важным и срочным, что в 17 ч 15 мин 9 августа дал телеграмму непосредственно наморси С. В. Зарубаеву: «Экстренно. Срочно. Минное заграждение поставить немедленно без всяких промедлений»[91]. Через полчаса наморси отдал соответствующее приказание С. Н. Дмитриеву, начальнику Кронштадтской морской базы.
Эсминцы «Азард», «Капитан 1 ранга Миклухо-Маклай» и «Эмир Бухарский» начали выходить из гавани Кронштадта после полуночи, к двум часам вслед за ними последовали заградители «Нарова», «Урал», «Волга» и «Ловать». Образовав завесу, эсминцы прикрыли заградители, поставившие к утру более 900 мин в две линии. К концу постановки начало светать, но Галлер, то и дело осматривавший горизонт, не заметил ни силуэтов кораблей, ни дымов. А ведь могли появиться из Биорке, что совсем рядом, германские крейсера «Страсбург» и «Грауденц», эсминцы. Возможно, что тогда пришлось бы вступить в бой, защищая заградители. Не появились… Значит, подвел для себя итог Галлер, для начала скрытность соблюли. Вскоре, конечно, новое заграждение обнаружат, и немцы трижды подумают, прежде чем сунуться к Кронштадту. Он даже улыбнулся, раскуривая трубку, — легче стало на душе. Хорошо, когда есть настоящее дело! Изрядно надоел пессимизм командиров стоящих в Петрограде эсминцев. Только и разговоров, что о сдаче города. Разве нельзя защитить миллионный город?! Надо проситься на действующие корабли…
Не скоро военмору Галлеру вновь довелось выйти в море. Пришлось вернуться на «Мечислав». Уже в Петрограде узнал он о новых линиях минных заграждений, поставленных 14 августа, о приведении в боевую готовность береговой артиллерии Кронштадта, фортов Красная Горка и Серая Лошадь. В начале сентября приказом по флоту Балтийского моря был определен состав действующих кораблей. В списке значились линкоры «Полтава» и «Андрей Первозванный», четыре миноносца-угольщика 8-го дивизиона, тральщики и сторожевики. Им и предстояло встретить, если возникнет необходимость, германские корабли. А они со второй половины августа все чаще появлялись в восточной части Финского залива. Недалеко от Котлина показывались линкор «Виттельсбах», крейсера и эсминцы, там велось траление[92].
Наступать на Петроград на суше и на море германцы все же не решились. Их войска терпели неудачи на Западном фронте, да и близился конец навигации. Балтийский флот, находясь в готовности к защите Петрограда, занимался неотложными делами: ремонтировал корабли, укреплял свою организацию и дисциплину. Осенью отменили выборность комиссаров на плавающих кораблях, лучше стали вести политическую работу партийные коллективы. Но Галлер после небольшого пребывания на «Азарде» опять томился без настоящего, всепоглощающего дела. Он ходил по своему «Мечиславу», по трем еще не достроенным «новикам», в свое время прибуксированным из Риги и с лета 1917 года стоявшим на Адмиралтейском заводе, и все больше убеждался, что вряд ли в ближайшие годы они войдут в строй. Что делать командиру на эсминце, на котором числится полтора десятка военморов, не ведутся строительные работы, а уже установленные механизмы законсервированы? Думы о настоящем и будущем были невеселые. Вот сестры Антонина и Евгения вроде бы нашли себя в изменившейся жизни: Антонина по-прежнему преподает французский, Евгения работает в больнице на Фонтанке. Анна пока что дома, с больным и все более слабеющим отцом. А он? По уставу повседневных прав и обязанностей военморов, принятому III съездом моряков Балтфлота, как лицо командного состава из бывших офицеров, ограничен в своих правах: не может участвовать в выборах в Советы и обсуждении политических вопросов, выбирать комиссаров[93]. Матросы, которым жизнь его видна как на ладони, смотрят хмуро, доверяют, пожалуй, куда меньше, чем раньше. Конечно, Галлер понимает причины. Тут и летнее дело с Щастным, и события на Минной дивизии. А главное — террор контрреволюционеров: убийство Володарского и Урицкого, покушение на Ленина… Не доверяют. Тех же матросов, что были с ним рядом в бою на «Славе», во время похода флота сквозь льды из Гельсингфорса в Кронштадт, оставалось на «Туркменце-Ставропольском» все меньше и меньше: ушли на сухопутный фронт в матросских отрядах, воюют сейчас на миноносцах, переведенных на Волгу и Каспий. Может быть, и ему следовало настоять, чтобы его оставили на «Туркменце», пойти на нем на Волгу? Бывший его эсминец сейчас воюет в Волжской военной флотилии. Но А. П. Зеленой, летом вернувшийся из Финляндии и принявший обязанности старшего морского начальника в Кронштадте, убеждал не уходить с Балтики, обещал дать в командование плавающий «новик»… Видно, не вышло почему-то, да и Зеленой вскоре принял командование учебными отрядами. Что же делать, как жить? Быть может, подумать о новой профессии?.. Вот Белли, старый знакомый, командуя тоже недостроенным эсминцем, не оставляя флота, поступил в какую-то «Практическую Восточную академию», изучает японский язык.
И все-таки Галлер приходит к выводу, что изменить давней цели — служению России на морях для него невозможно. Надо пережить, перетерпеть. Занять же себя временно есть чем: скоро начнет работу морская историческая комиссия при Морской академии. Он примет в ней посильное участие — опыт минувшей войны на море следует изучить и обобщить…
Галлеровский сплин если не исчезает вовсе, то идет на спад в ноябре 1918 года. В Германии свергнут кайзер, революция! Все приказы о подготовке к уничтожению флота отменены. С радостным волнением читал Галлер постановление ВЦИК от 13 ноября об аннулировании Брест-Литовского мира, подписанное В. И. Лениным и Я. М. Свердловым. «Все… обязательства, касающиеся уплаты контрибуции или уступки территорий областей, объявляются недействительными» [94], — говорилось в нем. Значит, в состав Советской России вновь вернется Прибалтика! И Галлер надеется, что флот появится на Балтике, придет в Ревель, Ригу, Либаву. Надежды его вроде бы не напрасны. Об этом же думают и в Москве. 12 ноября, даже на сутки ранее аннулирования условий Брест-Литовского мира, Реввоенсовет Республики предписывает «привести в боеспособное состояние ядро Балтийского флота…», проводить учебные стрельбы и «все необходимые операции для приведения нашего флота и его частей в боеспособное состояние»[95].
