Сергей Зонин - Адмирал Л. М. Галлер
Правда, бои вроде бы не предвидятся. С началом кампании Галлер не ведет свой эсминец в Кронштадт. Приказом начальника Морских сил Балтийского моря «Туркменец» включен в состав морских сил Невы и Ладожского озера, той их части, которой поставлена задача охранять среднюю и восточную часть Невы. «Туркменец» переходит в Шлиссельбург (Петрокрепость), где базируется отдельный дивизион миноносцев — «Финн», «Эмир Бухарский», «Гайдамак» и «Амурец».
Все лето «Туркменец» ходит по Ладоге, охраняя побережье. Ничего существенного не происходит, лишь изредка приходится останавливать рыбацкие шхуны и производить досмотр на контрабанду. У белофиннов, прочно укрепившихся в Финляндии, еще нет на Ладоге военных кораблей. Но есть, однако, сведения, что готовится переброска на озеро по железной дороге боевых моторных катеров, оставленных русским флотом в бывших военно-морских базах в Финском и Ботническом заливах. Льву Михайловичу даже нравится размеренная, какая-то провинциальная жизнь. В дозор «Туркменец» выходит один-два раза в неделю, остальное время стоит в Шлиссельбурге. Вместе с матросами Галлер ловит рыбу — отнюдь не лишнее дополнение к пайку, проводит занятия по математике и физике в организованной на дивизионе школе для военморов — так теперь именуются и командный состав, и рядовые. Ему приятно внимание и усердие учеников. Он чувствует, что становится ближе к своим матросам, лучше понимает их. Сплошная идиллия, а ведь как раз в это время на Минной дивизии, да и на Балтфлоте в целом, происходят тревожные события.
Незадолго до ухода «Туркменца» в Шлиссельбург, 11 мая, Галлер узнал, что Г. Н. Лисаневич, эсер, минный офицер с «Капитана Изылметьева», и Ф. У. Засимук, тоже эсер, машинист с «Инженер-механика Зверева», организовали во время заседания делегатов Минной дивизии принятие резолюции с требованием распустить орган Советской власти в Петрограде — Петроградскую коммуну, а всю власть «вручить морской диктатуре Балтийского флота»[88]. Народный комиссариат по морским делам и проходивший в это время в Кронштадте III съезд делегатов Балтийского флота потребовали немедленного удаления Засимука и Лисаневича из флотских рядов и расследования их деятельности. Но на заседаниях делегатов Минной дивизии 25 и 27 мая 1918 года их взяли под защиту. Более того, от имени военморов дивизии заседание потребовало созыва всероссийского учредительного собрания, перевыбора Советов — «как местных, так и Совета народных комиссаров». Тогда же было заявлено о непризнании большевика И. П. Флеровского главным комиссаром Балтийского флота[89]. Между тем он был назначен на заседании Совнаркома, на котором председательствовал В. И. Ленин.
Странную позицию занял в те дни начальник Морских сил Балтморя Щастный. Он тянул с изданием приказа об удалении с флота Засимука и Лисаневича. Лишь после его ареста 27 мая удалось выяснить характер и содержание контрреволюционной деятельности, которую Щастный начал еще в Гельсингфорсе. Так, в марте 1918 года он способствовал попытке продать через некое общество ОСДЕМ на слом шведским и финляндским фирмам корабли русского флота. Два линкора, четыре крейсера (в том числе и «Аврора»), две канлодки, тридцать четыре эсминца и миноносца входили в перечень, составленный ОСДЕМ. И все это на сумму около восьми миллионов рублей при реальной стоимости около 53 миллионов! В Петрограде же, после перехода флота из Гельсингфорса, Щастный группировал вокруг себя преданных людей, искал популярности у команд кораблей. Уж не ему ли принадлежала отдающая бонапартизмом идея «морской диктатуры»? Не думал ли он, опираясь на несколько тысяч моряков стоявших в Петрограде линкоров, крейсеров и эсминцев, обладающих мощной артиллерией, взять власть в городе в свои руки? А там — кто знает… «Правда» 8–9 июня 1918 года писала, что Щастный «сознательно и явно подготовлял условия контрреволюционного переворота, стремясь… восстановить матросов флота и их организацию против постановлений и распоряжений, утвержденных Советом Народных Комиссаров и Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом».
Прибыв в Петроград, чтобы принять командование достраивавшимся эсминцем «Мечислав», Галлер узнал, что в числе обвиняемых «по делу контрреволюции и провокации в Минной дивизии» оказались и приходившие к нему на эсминец Михайлов и Берг. Теперь он был уверен, что его хотели вовлечь в некий заговор… Все это, однако, было уже в прошлом. Новое руководство Балтфлота — наморси С. В. Зарубаев и главный комиссар И. П. Флеровский — возрождало порядок и дисциплину, укрепляло боевую силу флота. Но тут же Галлеру стало известно, что еще с мая существует план уничтожения кораблей и береговых сооружений флота, на случай если Петроград захватят германцы. Его «Мечислав», как и другие корабли, должен быть взорван, как только придет условный сигнал.
В начале августа на «Свободе» состоялось совещание командиров и комиссаров Минной дивизии. С. Е. Сакс, член коллегии Наркомата по морским делам, разъяснил, что военное положение тревожное: более десяти германских дивизий сосредоточено в районе Нарвы и Пскова, три — пять — в Финляндии. И это не считая белофинских войск, стянутых к нашей границе в Карелии, и белоэстонских — у Нарвы. Не собираются ли немцы двинуться на Петроград? Не подтверждает ли это предположение неожиданный переезд посла Гельфериха из Москвы в Петроград? Тем более что благовидным предлогом для Германии может служить начавшаяся интервенция Антанты и США. В марте 1918 года войска интервентов высадились в Мурманске, в дальнейшем оккупировали районы Кольского полуострова, побережья Белого моря и в начале августа захватили Архангельск и Онегу. Сейчас противник начал наступление в направлении на Котлас и к югу вдоль Мурманской железной дороги. Сакс призвал к бдительности: решив захватить Петроград и Балтфлот, германцы могут начать активные действия. Не исключено и выступление контрреволюционеров в Петрограде.
На «Мечиславе» работы по достройке практически не велись, два десятка из приписанных к нему военморов взяли для пополнения команд эсминцев «Капитан 1 ранга Миклухо-Маклай» и «Азард». На «Азард» — один из немногих эсминцев, готовых к выходу в море, — попросился и Галлер; хотелось походить на «новике», почувствовать корабль, набраться опыта. На стоящем в Кронштадте «Азарде» и застал его приказ наморси о срочной постановке минного заграждения на подступах к Котлину…
8 августа в МГШ, размещавшемся на Васильевском острове рядом с Морским корпусом, собрались на важное совещание руководители Балтфлота и морского ведомства. Председательствовал начальник МГШ Е. А. Беренс, присутствовал В. М. Альтфатер — от коллегии Наркомата по морским делам, представители Главного управления кораблестроения, штаба Морских сил Балтийского моря. Повестка совещания была драматична: обсуждался план уничтожения флота и заграждения фарватеров, в случае если немцы займут Петроград. План обсудили и одобрили. Но ЦК партии большевиков не собирался сдавать город. В 0 ч 25 мин 9 августа наморси С. В. Зарубаев и главный комиссар И. П. Флоровский получили из Москвы предписание от исполняющего должность народного комиссара по морским делам В. А. Антонова-Овсеенко приготовиться к постановке минного заграждения перед Кронштадтом [90]. В телеграмме указывалось, что сделать это считает необходимым Председатель Совнаркома В. И. Ленин. Начало исполнения, т. е. выход на постановку мин, надлежало согласовать с Я. М. Свердловым, председателем ВЦИК, прибывшим в Петроград и имевшим полномочия распоряжаться всеми вооруженными силами в его районе. В. И. Ленин считал заграждение подступов к Кронштадту настолько важным и срочным, что в 17 ч 15 мин 9 августа дал телеграмму непосредственно наморси С. В. Зарубаеву: «Экстренно. Срочно. Минное заграждение поставить немедленно без всяких промедлений»[91]. Через полчаса наморси отдал соответствующее приказание С. Н. Дмитриеву, начальнику Кронштадтской морской базы.
