Марина Раскова - Записки штурмана
Стало очень жарко. Решила устроить привал. Прилегла отдохнуть. Прикрыла босую ногу курткой и с наслаждением вытянулась.
Я лежала в пихтовом лесу. Высокие голые стволы поднимались надо мной, словно мачты корабля. Они заканчивались где-то там, далеко вверху, шапками золотых ветвей. Сквозь причудливый узор ветвей и игл я видела ярко-синее, спокойное, безоблачное небо. Крона пихт была залита солнцем. Вся эта волшебная картина напоминала полотна старинных итальянских художников.
Шум моторов вернул меня к действительности. Опять прилетел самолет и бреющим полетом стал ходить совсем близко от меня, за лесом. Поднимаюсь, иду вдоль мари. Огибаю угол леса и вдруг вижу вдали блестящее серебристое хвостовое оперение моей красавицы «Родины».
Взволнованная, радостная, спешу вперед, стараюсь разглядеть все, что творится у нашей машины. Вижу, что там не два человека, а гораздо больше.
Прикидываю, что до «Родины» еще два-три километра. Это означает три часа пути по болоту. Первая моя мысль — заночевать на опушке леса, а рано утром, пока болото еще подмерзшее и подруги мои будут спать, незаметно подойти к самолету. Но я увидела, что от самолета отделяется группа людей. Они уходят. И верно: кто может думать, что я жива, — ведь я уже пропадаю десятые сутки. Наверное, так и решили: нет Маринки в живых… и двинулись к реке…
Сразу отпадает мысль заночевать на опушке леса. Напрягаю все силы, чтобы быстрее двинуться к самолету.
Поднимаю высоко над головой свой пистолет и даю два выстрела. Ветер относит выстрелы в сторону, их никто не слышит. Никто не обращает на меня внимания. «Ну, — думаю, — дайте мне только до вас добраться».
Быстро продвигаюсь к самолету. Сейчас уже вижу, что группа людей движется не от самолета, а как раз наоборот, приближается к «Родине» с противоположной стороны. Ясно, что это партия людей пришла нам на помощь. Но все равно, ночевать в тайге не стоит. Они, наверное, пришли, чтобы утром увести Валю и Полину к реке. Во что бы то ни стало нужно сегодня добраться до них.
Вскоре до меня донеслись мужские голоса и голос Полины. Полина кричит: «Давайте сюда кисель, будем заваривать!» Я не удержалась и выстрелила свой последний патрон. В ответ услышала крик Полины:
— Марина идет! Идет одна, ее не ведут!
От самолета отделилась группа людей и побежала ко мне через болото. Они увязали по колена в воде, прыгали между кочками, спотыкались, летели со всех ног. Впереди всех с обнаженной головой бежал высокий долговязый человек. Он подбежал ко мне.
По петлицам вижу, что это — военный врач 2-го ранга. Первой моей мыслью было: «Ну вот, — на болоте, и врач. Наверное, он не разрешит мне есть, посадит на диэту… И откуда он взялся?..» Но на груди врача — орден Красной звезды и значок парашютиста-инструктора с подвеской «105». «Ну, — думаю, — если этот доктор сделал сто пять прыжков с парашютом, то он должно быть больше парашютист, чем доктор».
Доктор подбежал ко мне, обнял, расцеловал, по щекам у него текли слезы. За ним подбежали и остальные. Тут и капитан, и старший лейтенант, и лейтенант, и младшие авиационные специалисты. Вот еще бежит человек со значком инструктора парашютного спорта. А вот другой, со значком мастера парашютного спорта. Подбегает полковой комиссар, за ним Полина. Полина все такая же, только при виде меня она громко плачет, обнимает меня, целует. Мы с ней присаживаемся на кочку, она рассматривает и ощупывает меня. А тем временем люди, которые подошли к самолету с другой стороны, тоже подбегают к нам. Это не летчики. Они в гражданской одежде. Я вижу пожилого колхозника-эвенка. Все они меня обнимают, целуют, плачут. После всех приходит Валя. Она в это время была занята: выкладывала сигнальное полотнище для самолета, который летал над «Родиной».
Меня хотят поднять на руки и нести к самолету. Я смотрю на своих новых товарищей ласково, думаю: «Какие чудесные люди», и говорю:
— Ну разве в нашей стране пропадешь! Не захочешь найти самолет «Родина», а найдешь!
Я отказываюсь от их помощи, но охотно отдаю доктору Тихонову свой тюк с обмундированием и, опираясь на палку, иду к самолету.
Подхожу, осматриваю свою кабину. Все в порядке, все приборы целы, даже ни одно стеклышко не полопалось. Хорошо Валя посадила машину. Мне можно было и не прыгать… Сама Валя говорит, что если б я осталась в самолете, то даже не набила бы себе шишки на лбу…
ЛАГЕРЬ САМОЛЕТА «РОДИНА»
Доктор Тихонов открывает свой лазарет прямо на плоскости. Развернул медикаменты, протирает мне ссадины, смазывает иодом. Лейтенант Олянишин разводит кухню, которую он устроил из кислородного аппарата. Я прошу:
— Дайте поесть и как можно больше!
Мне дают кусочек куриного филе, немного бульона и чуточку киселя.
Валя говорит:
— Маринка, а мы все время держим в термосе горячий чай, чтобы тебе не пришлось дожидаться.
Затем она начинает рассказывать о том, как их нашел летчик Сахаров. Я спросила, какого числа это было. Оказывается, третьего.
— Значит, я ошиблась на один день. Мне казалось, что вас нашли четвертого.
— Миша Сахаров увидел нас третьего. Он снизился, развернулся над нашим самолетом и улетел в сторону Комсомольска. Потом снова вернулся посмотреть на нас. На другой день была большая воздушная операция. Ты не можешь себе представить, что нам накидали с воздуха: мешки с теплой одеждой, валенки, резиновые сапоги. А в одном свертке в полушубке я нашла банку с вареньем. Теперь Полина из этого варенья вместе с сухим порошком кисель варит. Мы хотим ей присвоить звание ученого гастронома. Знаешь, Прасковья Васильевна, оказывается, положила нам еще один мешок с продуктами. Там была копченая грудинка, ветчина и икра. Но икра тебя не дождалась, мы ее съели, Маринка.
Валя говорила, говорила без умолку. А Полина между тем принесла маленькие платочки, на которых было вышито: «Марине». Оказывается, эти изящные платочки сброшены тоже с самолета, они вышиты девушками-хетагуровками в Комсомольске. Мне показали целую кучу маленьких листовок, которые сбрасывали самолеты.
«ОТВАЖНЫМ ЛЕТЧИЦАМ, СЛАВНЫМ ДОЧЕРЯМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РОДИНЫ, НАШ ПЛАМЕННЫЙ ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ПРИВЕТ!
Беспредельно рады, что в результате проявленной о вас заботы партией, правительством и лично великим Сталиным удалось вас обнаружить. Принимаем все меры для оказания вам необходимой помощи, чтобы как можно скорее вас увидеть и горячо пожать ваши крепкие руки.
ДА ЗДРАВСТВУЮТ БЕССТРАШНЫЕ СОВЕТСКИЕ ЛЕТЧИЦЫ, СЛАВНЫЕ ПИТОМИЦЫ ВЕЛИКОГО СТАЛИНА!
ДО СКОРОГО РАДОСТНОГО СВИДАНИЯ!
