Морис Палеолог - Тайный брак императора: История запретной любви
Но фраза, относящаяся к Константинополю, упала в пустоту, пустоту индифферентности и удивления.
Когда Трепов кончил чтение, заседание было прервано. Депутаты рассеялись по кулуарам. Я вернулся к себе в посольство.
Мне сообщили, что вечером продолжение заседания было отмечено двумя речами, столь же неожиданными, сколь резкими, двух лидеров правой фракции, графов Владимира Бобринского и Пуришкевича. К изумлению своих политических единомышленников, они произвели стремительную вылазку против "позорящих и губящих закулисных сил". Пуришкевич даже воскликнул: "Надо, чтобы впредь недостаточно было одной рекомендации Распутина для назначения самых гнусных кандидатов на самые высокие посты! Распутин в настоящее время опаснее, чем был когда то Лже-дмитрий… Господа министры! Если вы истинные патриоты, поезжайте в Ставку, бросьтесь к ногам царя, имейте мужество заявить ему, что внутренний кризис не может дальше продолжаться, что слышен гул народного гнева, что грозит революция и что не подобает темному мужику дольше управлять Россией".
Суббота, 9 декабря 1916 г.
Тревожный клич, раздавшийся в Думе из уст Бобринского и Пуришкевича, этих двух паладинов махрового самодержавия, нашел отзвук даже в архаической цитадели абсолютного монархизма, в Госсовете.
Высокое собрание осмелилось сегодня сделать заявление политического характера, в котором предостерегает царя против губительного действия закулисных влияний. Это (столь робкое) заявление протеста вызывает оживленные комментарии.
История представляет лишь длинный ряд повторений. В марте 1830 г. парижская палата депутатов тоже довела до сведения Карла X почтительный совет о благоразумии. Но воспользовался ли кто-либо когда-либо уроками истории?
Воскресенье, 10 декабря 1916 г.
Что политику России делает камарилья императрицы, факт несомненный. Но кто руководитель самой этой камарильи? От кого получает она программу, направление?
Конечно, не от императрицы. Публика любит простые идеи и общие олицетворения и не имеет точного представления о роли царицы… А потому расширяет и значительно искажает ее. Александра Федоровна слишком импульсивна, слишком заблуждается, слишком неуравновешена, чтобы создать политическую систему и следить за ее применением. Она является главным и всемогущим орудием заговора, который я постоянно чувствую вокруг нее. Однако царица — не более чем орудие.
Точно так же лица, которые группируются вокруг нее: Распутин, Вырубова, генерал Воейков, Танеев, Штюрмер, князь Андроников и пр., - суть лишь подручные, статисты, подобострастные интриганы или марионетки. Министр внутренних дел Протопопов, у которого более внушительный вид, обязан этой обманчивой внешностью раздражению мозговых оболочек. За экспансивными бахвальством и шумной активностью нет ничего, кроме раздражения спинного мозга. Это мономан, которого скоро запрут в дом умалишенных.
В таком случае кто же руководит царскосельской камарильей?
Я тщетно расспрашиваю тех, кто, казалось бы, скорей всего могли бы удовлетворить мое любопытство. Я добился лишь неопределенных или противоречивых ответов, гипотез, предположений.
Тем не менее если бы я был принужден сделать вывод, то сказал бы, что гибельную политику, за которую императрица и ее клика будут нести ответственность перед историей, внушают им четыре лица: председатель крайней правой фракции Госсовета Щегловитов, петроградский митрополит преосвященный Питирим, бывший директор департамента полиции Белецкий и, наконец, банкир Манус.
Кроме этих четырех лиц, я вижу здесь лишь игру анонимных, коллективных, рассеянных, иногда бессознательных сил, которые являются, может быть, проявлением действия вековой машины царизма, проявлением его инстинкта самосохранения, остатка его органической жизненности и приобретенной скорости.
В этом квартете я приписываю особую роль банкиру Манусу — он обеспечивает сношения с Берлином. Именно через него Германия заводит и поддерживает интриги в русском обществе. Манус является распределителем немецких субсидий.
Пятница, 23 декабря 1916 г.
Союз земств и Союз городов, съезд коих недавно был воспрещен, приняли, однако, тайное постановление, которое распространяется в публике и главный пункт коего гласит:
Наше спасение — в глубоком сознании нашей ответственности перед родиной. Когда власть становится препятствием на пути к победе, ответственность за судьбу России падает на всю страну. Правительство, превратившееся в орудие закулисных сил, ведет Россию к гибели и колеблет императорский трон. Надо создать правительство, достойное великого народа в серьезнейший момент его истории. Пусть же Дума в решительной борьбе, начатой ею, оправдает ожидания страны. Нельзя терять ни одного дня.
Графиня Р., которая провела три дня в Москве, где заказывала себе платья у известной портнихи Ламановой, подтвердила то, что мне недавно сообщали о раздражении москвичей против царской фамилии.
"Я обедала ежедневно в различных кругах, — сказала она. — Повсюду сплошной крик негодования. Если бы царь в настоящее время показался на Красной площади, его бы встретили свистом. А что касается царицы, ее растерзали бы на куски… Великая княгиня Елизавета, такая добрая, благотворительная, чистая, не осмеливается больше выходить из своего монастыря. Рабочие обвиняют ее в том, что она морит народ голодом… Во всех классах общества чувствуется дыхание революции…"
Суббота, 30 декабря 1916 г.
Около семи часов вечера превосходный осведомитель, состоящий у меня на жалованье, сообщил мне, что Распутин был убит сегодня ночью во время ужина во дворце Юсупова. Убийцы, как говорят, — молодой князь Феликс Юсупов, который женился в 1914 г. на племяннице царя, великий князь Дмитрий Павлович и Пуришкевич, лидер крайней правой фракции в Думе. В ужине принимали участие две-три женщины из общества. Новость пока еще хранится в строгом секрете.
Прежде чем телеграфировать в Париж, я попытался проверить полученное сообщение.
Я тотчас отправился к госпоже Д. Она телефонировала своей тетке, госпоже Головиной, большой приятельнице и покровительнице Распутина. Заплаканный голос ответил:
— Да, отец исчез сегодня ночью. Неизвестно, что с ним сталось… Это ужасное несчастье.
Вечером новость распространилась в яхт-клубе. Великий князь Николай Михайлович отказывается верить.
— Десять раз уже сообщали нам о смерти Распутина, — напомнил он. — И каждый раз он воскресал более могущественным, чем когда-либо.
