Владимир Голяховский - Это Америка
— Что это значит?
— На десять лет в лагерь сажают, чтоб неповадно было.
— Ну, это вам не Союз, это Америка. Здесь свобода[41].
* * *Пока Лева Цукершток присматривался к парикмахерским, его большая семья тоже гуляла по Нью — Йорку. Жена Рахиль повела двух младших детей играть на площадке, а восемнадцатилетняя дочка Рая пошла посмотреть на ярмарку под открытым небом. В школе она с удовольствием учила английский и неплохо говорила. Рая шла вдоль лавок с товарами и вдруг увидела столик, на котором стоял транспарант The Gay’s Synagogue (Синагога для геев). На столе лежала кипа брошюр про эту синагогу. Два молодых еврея — ортодокса зазывали народ к столику. Рая знала, что означает слово gay, смутилась, покраснела, отвела глаза. Но реклама так ее заинтересовала, что она все-таки подошла и задала вопрос:
— Эта синагога действительно существует или это шутка?
Один из них вежливо ответил:
— Нет, мисс, это совсем не шутка. Мы принадлежим к этой синагоге и приглашаем приходить к нам.
Другой парень услыхал русский акцент Раи и спросил по — русски.
— Вы из России?
— Да — а, — удивленно протянула она.
— Я тоже из России, — обрадовался он. — Меня зовут Хаим, а в России я был Ефим. Если вам удобней, говорите по — русски.
Рая разговорилась с ребятами. Современная девушка без особых предрассудков, она задавала много вопросов и чем больше беседовала, тем больше хотела знать про геев. Под конец она пригласила Хаима зайти к ним в гостиницу:
— Пойдемте со мной, расскажете больше.
— А я не помешаю?
— Да у нас никого нет — все ушли погулять. Интересно вы рассказываете. Значит, синагога у вас для своих? — продолжила она расспросы уже в номере.
— Ну да. Видите ли, большинство людей пока нас не понимают, считают нас не такими, как они. Но ведь и Оскар Уайльд, и Чайковский, и Сомерсет Моэм, и Гор Видал…
— Как? Они все тоже?!
— Ну, в том-то и дело. И Эйзенштейн, и Рудольф Нуриев, и Рок Хадсон, знаете такого актера? И многие другие.
— А я и не знала…
— Просто раньше не принято было говорить об этом. А теперь мы говорим открыто и даже имеем свою синагогу. А что такого? Ведь есть же клубы для геев.
— А я, например, могу ходить в вашу синагогу?
— Конечно! У нас все могут молиться по пятницам и субботам.
— Я приду. Мне это интересно, ужасно интересно.
В это время в номер вошла мать Раи с младшими детьми и своей 80–летней глухой матерью Ривкой на инвалидном кресле. Она пытливо уставилась на необычного гостя, он смутился и поспешно стал собираться. Рахиль проводила его долгим взглядом.
— Доченька, я хочу тебе что-то сказать.
— Что, мама?
— Ты еще очень молодая, и я хочу тебя предупредить.
— О чем?
— Чтобы ты была осторожнее со здешними мужчинами. Ведь так просто, ни за что, они не станут проводить с тобой время. Вот хоть бы и этот. Зачем ты его привела?
— Ах, ты про это… — Рая засмеялась. — Ну, этот не опасен. Он — гей.
— Гей? Что это такое? — удивилась мать.
— Гомосексуалист он, гомик.
— Не понимаю. Что такое гомик?
— Ты что, не знаешь? Ну, он это делает с мужчинами, — объяснила Рая.
— Что он делает с мужчинами?
Потеряв терпение, Рая выпалила:
— Спит он с мужчинами — вот что! Занимается с ними этим самым. Теперь поняла?
Рахиль онемела от удивления, но глухая старуха приставила ладонь к уху:
— Что она сказала, он богатый, а? Я спрашиваю, он богатый?
Рахиль не обратила внимания на ее вопрос, она была совершенно растеряна:
— Ой, что же это такое!.. Господи, доченька, что ты такое говоришь!..
Как раз в этот момент пришел с прогулки отец семейства Лева. Он посмотрел вслед уходящему гостю и добродушно спросил дочь:
— Это ты его привела сюда? Заигрываешь с ортодоксами?
Дочка не успела ответить, как к нему кинулась жена, почти в истерике:
— Лева, ты послушай, что говорит наша дочь!
— Богатый он, а? — нетерпеливо продолжала спрашивать старуха.
На нее никто не обращал внимания, а Лева удивленно спросил жену:
— А что такое она говорит?
— Я даже не могу этого повторить!
— Чего ты ей сказала?
Рая неохотно огрызнулась:
— Да ничего особенного я ей не сказала. Сказала только, что тот парень — гей, гомосексуалист.
— Что?! — взревел Лева. — Уведите младших, мы поговорим. Ты что про это знаешь?
— Да все я знаю…
Мать заламывала руки:
— Лева, ты что-нибудь слышал про такое, ты когда-нибудь слышал?!
Лева не отвечал ей и раздраженно продолжал выговаривать дочке:
— Гомосексуалист в моем доме! Откуда ты знаешь, чем он занимается?
— Да чего вы разволновались? Он мне сам сказал. Напрасно вы завибрировали. Это религиозный еврей, у них даже синагога есть для геев. Нормальные вещи.
— Синагога для педерастов?! Для этих самых?..
— Лева, да что же это такое! Куда это мы приехали? Ой, мне плохо.
— Ха, ей плохо! А мне хорошо, да? У меня в доме гомосексуалист, которого привела моя дочь!
Рая старалась говорить примирительно:
— Какие-то вы отсталые, ей — богу… Да поймите вы, это же вам не Ивано — Франковск, это Америка. Здесь свобода, сво — бо — да. Понимаете?
Лева вытер пот со лба:
— Нет, я лучше сяду… Где мои капли?.. Гомосек в моем доме! Такую свободу я понять не могу.
На пороге открытой двери появился их сосед Берл и, ничего не подозревая, мирно спросил:
— А что такое «гомосек»?
— Это гей из синагоги, с которым я познакомилась. Он интеллигентный человек, а отец с матерью недовольны, — объяснила Рая.
— Интеллигентный человек, говоришь?! Да никакой интеллигентный человек не станет таким заниматься!
Дочка презрительно усмехнулась:
— Много вы знаете! Да я вам таких интеллигентных назову, что вы только рты разинете!
— Ты мне поговори, поговори еще. Образованная какая!.. — Лева обернулся к Берлу: — Как вам это нравится, а?
Берл невозмутимо пожал плечами:
— Так — так. Что сказать? Это Америка.
— Америка?! — закричал Лева. — Я только что видел Целый парад этих педерастов и своим глазам не поверил. А теперь моя дочь привела ко мне в дом одного из них.
Берл продолжал в том же примирительном тоне:
— Теперь все по — другому, не так, как было в России.
В течение всего разговора старуха пыталась расслышать, о чем они спорят, переводила взгляд с одного на другого и наконец сказала недовольным тоном:
— Мне ничего не говорят. Я не понимаю: он богатый? Он делает предложение?
