Феликс Чуев - Сто сорок бесед с Молотовым
– А почему переименовали?
– Пароходство «Самолет» называлось. Было такое, на Волге, частное. Все пароходы имели фамилии писателей или композиторов. «Чайковский» был. Вот и «Чехов». Мы считали его дореволюционным.
– А кормили вас хорошо?
– Ничего. Сами все организовывали свое хозяйство. Этот пароход был наш. Все по-хорошему, по-советски. Ничего такого особого не было. Вообще, мы работали здорово. С утра до ночи.
Крупская политикой не занималась. Она была инструктором по делам народного образования. Она открывала школы. Как говорится, сеяла грамотность. А уезжали мы поездом из Москвы до Нижнего Новгорода. Ленин провожал нас на Курском вокзале. И без моей просьбы написал мне тут же рекомендацию – лично знает меня как старого большевика, полностью доверяет и просит оказывать всяческое содействие. Эту записку Ленина я, простите, не сдал, храню… В дороге я получил телеграмму от Ленина – он спрашивал о здоровье Крупской. Вообще, нашей поездкой он был очень доволен. Конечно, Крупская после возвращения рассказывала что-то Ленину о нашей работе.
24.05.1975, 17.08.1981,
06.02.1982, 15.11.1984
– Микоян меня проработал в «Новом мире», – сообщает Молотов.
– У вас есть этот журнал?
– Есть. Тоже меня хотите проработать?
Он берет период в 1919 году, когда он приехал в Нижний Новгород вскоре после того, как я уехал оттуда. Он пишет о резкости – на мой счет: «С обычной для него резкостью». Я был председателем губисполкома в Нижнем Новгороде, и там была такая компания во главе с секретарем губкома – Кузнецов был такой, правый. Ну и мы там, группа. Я в центре этой группы. Кончилось тем, что я чересчур, может быть, обострил это дело, и меня направили в Донбасс.
А попал я в Нижний осенью 1919 года после моей поездки по Волге, когда с Крупской ездили. Летом мы ездили, а осенью меня оставили там, откудова мы начали.
– По указанию Ленина?
– Едва ли указание Ленина. Я думаю, что это работал Крестинский и группа Зиновьева. Зиновьев не хотел, чтоб я был в Петрограде. Так я думаю, что это дело рук Крестинского.
…Держу в руках воспоминания А. И. Микояна:
– Микоян пишет в своей книге: «На IX Всероссийской партийной конференции я впервые встретился с Молотовым. Незадолго до этого его отозвали из Нижнего Новгорода, где он был председателем губисполкома, и перевели в Донбасс, там его избрали секретарем губкома. Мы познакомились. Я сказал, что направлен в Нижегородский губком и попросил рассказать об обстановке в Нижнем.
Там крупная партийная организация, сказал Молотов, в основном состоящая из рабочих. Почти все члены губкома дореволюционные коммунисты, тоже из рабочих. Но обстановка там сложная, резко проявляются местнические настроения: работников из других губерний принимать не желают. Среди партийцев немало случаев морального разложения, злоупотребления спиртными напитками (тогда в стране были полностью запрещены производство и продажа алкогольных напитков)».
Да? Был сухой закон?
– Был, как будто. Я не ручаюсь, – говорит Молотов. – Да, пожалуй, был. Ленин же говорил на одном из съездов: «Не допустим никогда продажи водки и продажи икон». А мы продаем. Спорили об этом и пришли к выводу, что надо водку продавать. Другого выхода нет, надо было собирать деньги. Про-промышленность находилась в загоне.
Читаю дальше:
– «Некоторые из членов партии, поселившись в квартирах, отнятых у буржуазии, женились на дочерях купцов».
– Было, – подтверждает Молотов.
– «Борьба с остатками буржуазии почти не ведется… Чувствовалось, что всем происходящим в Нижнем Новгороде Молотов очень обеспокоен. В заключение он сказал, что работать в Нижнем мне будет очень трудно, всем там заправляет спевшаяся местническая группировка».
– А он с ними спелся. Он спелся… Всех покорил.
– «То, что рассказал Молотов, показалось мне чем-то противоестественным. В моем сознании как-то не укладывалось, чтобы в организации, состоящей из рабочих, среди коммунистов могла сложиться такая обстановка. Но, конечно, возражать Молотову не стал…»
– Жулик, жулик.
– «…так как не имел никаких оснований ему не верить, и решил сам во всем разобраться на месте.
Позднее, уже находясь в Нижнем, я убедился, что при участии опытных партийных работников – председателя президиума губкома Кузнецова и председателя губисполкома Молотова – нижегородские большевики сделали многое для преодоления хозяйственной разрухи, добились неплохой организации трудовой и гужевой повинности, обеспечили заготовку топлива, удачно поднимали людей на субботники и воскресники, провели ряд хороших дел по оказанию помощи семьям красноармейцев.
Борясь с местничеством, Молотов настойчиво и активно проводил линию ЦК, но у него, видимо, не хватало выдержки, а главное, он был слабо связан с рабочими районами (его поддерживал главным образом Городской район)…»
– Да-а-а.
– «Местническая группировка среди руководства губкома и губисполкома была крепко спаяна и держала Молотова почти в состоянии изоляции».
– Я был связан неплохо, но я то и дело выступал с отдельными критическими замечаниями в их адрес. Я действительно немного перегибал, но перегибал сознательно, в пользу большевизма.
– «Сторонники Кузнецова потребовали прекратить доклад Молотова».
– Доклад я не закончил…
– «Молотов выступил с докладом, обвинив Кузнецова в насаждении и поощрении местнических тенденций. Завязалась настоящая перепалка, пошли в ход крайне резкие высказывания. Сторонники Кузнецова потребовали прекратить доклад Молотова, и по предложению его заместителя по губисполкому Ханова была принята резолюция, выражавшая порицание Молотову и Таганову (старому партийному работнику – нижегородцу)…»
– Да.
– «…за то, что они вопреки всяким традициям нашей партии развели агитацию перед выборами в губком, бросали и по адресу ответственных губернских и уездных работников губкома ряд туманных обвинений общего характера, давая десятку уездных работников и работников губкома оскорбительные клички и пытаясь опорочить всех работников, составляющих большинство прежнего губкома, дабы расчистить дорогу в губкоме новой группировке.
Возмущенный этим решением, Молотов заявил, что он выходит из губкома, хотя перед этим его вместе с другими избрали на конференции в члены губкома».
– Никуда я не выходил из губкома. Как можно выйти из губкома? Выбрали меня.
– «Положение создалось явно ненормальное: председатель губисполкома вышел из состава губкома!»
– Да это он выдумывает. Микоян совершенно не пытается политически… А я боролся. Не было правых тогда, а это уже как раз была группа правых. Группа правых, но не раскрытая.
