Антон Блажко - Единственный чеченец и другие рассказы
-- Чешем в Моздок, пацаны. Забиваем вагоны получше, грузовое место, а сюда их завхоз попрет со шмотьем и частью народа, сколько в кузов войдет. Давайте, слышь, в темпе, машина уже готова.
Меня слегка покоробила беззастенчивость расчета: участников самого неприятного и серьезного инцидента за весь срок отправляли наиболее опасным путем, в простом ГАЗоне по земле, точно договариваясь с незримым противником, покупая гарантии для остальных. Командование в этом вроде можно было понять, если б мы не знали наверняка, что руководит ими не суровая забота о большинстве ценою меньшей жертвы, а просто трусость. Впрочем, этих типов давно и заслуженно презирали даже те, кто внешне лебезил перед ними, а я подспудно чего-то подобного ожидал.
Заведовавший ГАЗом пенсионер Коля, оптимист и весельчак, отбывал восьмую командировку. Ему случалось возить генералов, трупы, полные снарядов "шаланды", попадать в засады и рваться на фугасе, страх ему был чужд абсолютно. Оглядев нас, он с неистощимым жизнелюбием воскликнул:
-- Готовы, смертнички? Эх, прокачу!
Даун передернулся и молча полез в кабину. Я забрался на крышу металлического фургона, откуда предпочитал в роли стрелка-наблюдателя глазеть окрест. Муха изнутри дурашливо крикнул повару, трезвому и стоявшему ближе всех:
-- Обнимемся на прощание, в последний разочек? Не поминайте лихом, пацаны, если что было не так - извиняйте!
-- Не п...ди лишнего. Все будет нормалек, - Андрюха был необычно серьезен.
-- Ну, держись! - бросил мне Колян, мячиком запрыгивая на свое место.
Он рванул с места так, что я чуть не улетел кубарем через спину и мало уже обращал внимания на взмахи рук, крики провожающих. Распялив ноги в люке и откинувшись полностью назад, я цеплялся за какую-то скобу и еле удерживал сползающий автомат до следующего поста в двадцати километрах. Там Коля чуть сбросил газ, и мне удалось наконец пристроиться ловчее. Мы понеслись дальше, распугивая гудком легковушки, обгоняя тяжеловозы и военные "ленты". У КПП наш рулевой проявлял чудеса ловкости, выскакивая на обочины и минуя длинные хвосты. С каждым оборотом колес дышавшая в загривок опасность таяла, делаясь все призрачней и условней. Колян не стал придерживаться составленного начальством объездного маршрута, а гнал бешено напрямую по самой наезженной и заполненной трассе, ежедневно проверяемой инженерной разведкой. Осмотр саперами полотна и кюветов чистоты их не гарантировал, но небеса благоволили нам. Последний напряженный отрезок, знаменитый Самашкинский лес пролетели махом в захлебывающемся реве мотора. У каждого мостика скучали дневные наряды, кипятя чай на костерках, глухие участки, где заросли подступали к самому асфальту, охраняли транспортеры и БМП, развернув стволы к чаще. Я не успевал даже вскидывать по обычаю приветственно руку. Наконец показалась длиннейшая очередь всякого транспорта, зеленые шатры палаток над оборонительными насыпями и многорядная колючая проволока, сквозь которую брел на контроль народ. Федеральный пост "Кавказ" на границе "союзной" Ингушетии. Все.
Когда на следующий вечер благополучно прибывший отряд загрузился в поезд и отпустил последние тормоза, мы с Сашком дневалили первыми у вагонов. Состав торчал на запасных путях в отстойнике, именуемом Песками, дежурные разводили в кромешной тьме огонь для света. Я сказал:
-- Ну что, Васильич, народный суд старейшин нас, похоже, заочно оправдал.
-- Или не сумели ничего сделать. На крупную акцию против блока не решились, потому что ответкой размолотили бы все дома вокруг, а за забор мы не высовывались, как мыши. Дорожных подарков могли просто не успеть подложить, их сил ведь не знаем и склонны преувеличивать, у страха глаза велики...
Я подкинул на угли обломок доски, уворованной днем из какого-то штабеля.
-- В город, думаю, за нами не потянется.
-- Навряд ли. Руки коротки. В России им сложнее действовать, уже тем, что рожи приметные и хватают на каждом шагу. В чем наша вина, если рыть до корней, но будто они так прямо разобрались, я не верю. Для этого надо большую работу проделать, иметь всюду своих людей или от наших информацию получать, представлять структуру органов - где комендатура, где временный отдел, войска, приданные милицейские силы. Надо это им? - Он подгреб в огонь недогоревшие щепки с края. - Федералы поймали, федералы увезли и грохнули. Может, были в сговоре. Там же не следственное управление по Чеченской республике, чтоб детали обсасывать и правовую оценку давать. Эти квалифицируют по своим понятиям, а понятие одно - бошки резать...
-- Главное - выбрались, гори теперь оно все, - под грузом усталости действительно хотелось забыть эти месяцы, вычеркнуть их напрочь.
-- Разделяю ваше мнение, товарищ. Трое суток - и снова люди, я после комиссий и остальной ерунды сразу в отпуск уйду. А там посмотрим, пора с "земли" переводиться куда-нибудь, еще в частное агентство одно зовут...
Из вагона полезли курить распаренные спиртным коллеги, и мы смолкли.
----------------------
Дождливой осенью, бродя без цели и определенных занятий, я столкнулся вечером у метро с Мухой. Он топал со службы в кожанке поверх формы, на легком газу, и был рад поболтать с кем-нибудь, взяв пивка. Я отказался от угощения, но пошел за ларек, откуда он шугнул двух бродяг-побирушек. Словоохотливый Муха делился новостями:
-- Жоржик-то наш, Даун, ну - все-таки прополз наверх, не зря анус рвал, сейчас в охране порядка замначальником, потом главным будет, когда теперешний на пенсию уйдет. У вас шеф новый, откуда-то со стороны, говорят ничего мужик, хотя со своими загребами. Колян в Чечне опять, на год завербовался. Корешок твой, Сашка, опер, тоже на граждань свалил, в какой-то охране теперь. Вроде доволен, хотя после мусарни скучно. Ты сам где?
-- Между небом и землей.
-- Так звякни ему, - Муха не мог представить, как можно болтаться на волнах, когда вокруг полно знакомств, холяв, местечек и тем, которые следовало пробить.
-- Да, найду телефон.
Координаты всех отрядовцев были записаны у меня в книжке, но общаться с кем-либо не хотелось. Визави хлебнул пенной влаги и поинтересовался:
-- Чего ушел-то?
-- Так, - вряд ли я мог объяснить, с чего послал вдруг обрыдшую систему и выломился из загаженного привычного гнезда наружу, в полный вакуум. Приелось.
-- А-а... - Муха сделал глоток и светскую паузу, как бы сочувствуя моим внутренним трудностям, не пытаясь уразуметь действий. Но тут что-то вспомнил и переключился: - Прикинь, Андрюха-повар сейчас в госпитале лежит, досинячился - язва. Говорил ему: знай меру, все пьем, но не до чертей же, а он вообще с рельсов съехал, как вернулись. Хотели даже увольнять, но сжалились - куда ему идти, послали летом охранять пионерлагерь ментовской, ну, для детей сотрудников. Там тоже газ-квас, бл...во с вожатыми, полной хронью вернулся. Жена ушла, и совсем в штопор заклинило, как бывает. Чуть коньки не отбросил, на "скорой" увезли, когда дырка в животе прободилась и горлом кровь пошла.
