Анатолий Чупринский - Маленькие повести о великих писателях
Кряхтя и сопя, подлая парочка долго волокла Александра по длинным коридорам и лестницам. Пару раз его очень прилично стукали об углы. Александр терпел. Сейчас было не до подобных пустяков. Затаившись, он ждал момента, когда его, наконец-то! освободят от ремней и веревок…
Маркель и Жийоп внесли писателя в какую-то комнату, бросили на грязный топчан и быстро разрезали ремни с веревками.
Как только руки и ноги Александра оказались свободными от пут, он судорожно рванулся, с намерением вскочить на ноги и немедленно расправиться с похитителями. Но онемевшие конечности сыграли с ним злую шутку. Просто отказались подчиняться.
Александр грохнулся на колени, потом завалился на бок и на спину. Тяжело дыша, он долго еще не мог прийти в себя.
Маркель и Жийоп, молча, скрылись за массивной дверью. Глухо звякнул с той стороны железный засов.
Александр Дюма лежал на полу. Медленно осматривался.
Комната представляла собой квадратный каменный мешок. В большое окно была вставлена внушительная решетка. В углу грязный топчан. В центре стол и стул. Вот и все.
Где-то вдалеке лаяла собака и монотонно мычала корова.
Сидя на земляном полу, растирая затекшие ноги и руки, массируя шею, Александр судорожно соображал.
Кто стоит за парочкой похитителей?
Вымогатели? Просто глупо. Весь Париж знает, у Александра Дюма долгов всегда ровно в два раза больше доходов. И эту пропорцию он соблюдает неукоснительно.
Кредиторы? Какой смысл лишать его свободы? От его заточения денег в их кошельках не прибавиться. Только на свободе он может заработать и отчасти вернуть долги.
Мужья любовниц? Рогоносцы? Опять нет смысла. Похитители явно не собирались лишать его жизни. Зачем везти его куда-то к черту на рога? Не проще ли убить на окраине Парижа.
Приведя себя в относительную норму, Александр вскочил на ноги, бросился к двери и начал, что есть силы, колотить в нее кулаками.
— Эй! Негодяи! Отоприте дверь!!!
С той стороны послышались осторожные шаги. В двери распахнулось маленькое окошко, которое Александр поначалу и не заметил. В нем появилась мышиная мордочка Жийопа.
— Что вам угодно? — улыбаясь, вежливо поинтересовался он.
Александр просто вскипел от бешенства. Несколько раз в ярости ударил ногой по двери.
— Еще спрашиваешь, мерзавец!? Знаешь, кто я?
— Какой-то писатель… — пожал плечами Жийоп. — Простите, не читал ваших книг. Я вообще редко читаю книги…
— Отопри дверь!
— Не могу. Я выполняю свою работу.
— Кто тебе заплатил?
— Хозяин.
— Кто он такой?
— Не знаю. Он скрывает свое лицо. Вечером обещал приехать.
С этими словами Жийоп, с виноватой улыбкой, осторожно, но плотно закрыл окошко. За дверью послышались удаляющиеся шаги.
Александр еще несколько раз в ярости ударил ногой по двери. Но ничего не добился. Только сильно ушиб палец на правой ноге.
Несколько часов, (никак не менее!), Александр, разъяренным тигром метался по комнате. Пытался выломать решетку на окне, простукивал стены, в надежде нащупать пустоты в толстых стенах замка, так и эдак, примерялся к двери. Все безрезультатно.
Положение его было откровенно безвыходным. Узник!!!
Вечером в комнате появился человек, одетый в приличное платье модного парижского покроя. Лицо его закрывала железная маска.
Маркель и Жийоп с большими дубинами в руках встали справа и слева от вошедшего. Их позы выражали готовность защитить его, если Александр вдруг вздумает напасть.
Как только вошедший заговорил, Александр, как ужаленный, вскочил с топчана. Он мгновенно узнал голос.
— Огюст!? Огюст Маке!!!
Были ли у Дюма завистники, соперники, враги? Ого-го, сколько! С одним из них, соавтором «Нельской башни», которая с оглушительным успехом выдержала более тысячи представлений, Фредериком Гайярде Александр даже стрелялся на дуэли. На пистолетах, на пяти шагах!!!
К счастью, оба промахнулись.
Постоянный успех у публики и читателей, фантастический успех у женщин всех возрастов и положений, не мог бесконечно радовать остальных представителей сильного пола. Представителей творческих профессией, в особенности. Нечто подобное давно должно было произойти. Но чего хотел от него Маке?
Александр сидел на стуле посреди комнаты и, демонстративно скрестив руки на груди, насмешливо наблюдал за Огюстом. За дурацкой железной маской невозможно было разглядеть выражение его лица, но Дюма был убежден. Огюст Маке пребывает в смятении.
Одно дело замыслить преступление, совершить его — совсем другая песнь. За подобное можно и головой поплатиться в нашей прогрессивной Франции.
Наконец Огюст откашлялся и решительно начал:
— Вы загубили мою жизнь, Дюма! Загубили мой талант!
Не выдержав, Александр иронически хмыкнул.
— Не смейтесь! Долгие годы я работал на вас, как раб! Те мелкие, ничтожные гроши, которыми вы расплачивались со мной…
— Гроши!? — взревел Александр.
Он вскочил со стула. Маркель и Жийоп с дубинами наперевес, тут же сделали предупредительное движение вперед.
— На эти, как вы выражаетесь, гроши, вы купили прекрасный дом! И направили учиться своих дочек в приличное заведение.
Александр сильно выдохнул и опять уселся на стул.
— К чему этот дешевый маскарад? — продолжил Дюма. — Напялили железную маску из страха, что я расквашу вам нос? Или подобью какой-нибудь глаз?
— Маска, мой образ. Я вживаюсь в него.
— Ваш образ значительно проще. Мелкий, подлый трус.
— Не пытайтесь оскорбить меня! И унизить мой талант!
— Невозможно унизить то, чего не существует в природе!
С улицы на решетку окна вспорхнули два воробья. Усевшись как на жердочке, они с любопытством заглядывали в комнату. Подслушивали! Послушать было что! Когда выясняют отношения двое писателей, причем, один из них — гений, у постороннего обывателя обычно рот открывается от изумления. Интересно-о!
— Вы сознательно оттесняли меня в сторону! Присваивали себе мои гениальные находки! Вы использовали меня, как женщину…
— Пошловатое сравнение! — поморщился Дюма.
— Не перебивайте меня! — почти закричал Огюст Маке. И даже топнул ногой. — Вы никогда никого не слушали! Вам просто неинтересны окружающие вас люди! Интересуетесь только самим собой!
— Теперь, судя по всему, положение изменится? — усмехнувшись, подсказал Дюма.
Огюст Маке не заметил едкой иронии, до того был взволнован и даже взвинчен. Он ходил по комнате взад-вперед, явно ощущая себя на большой сцене, на виду у тысяч поклонников.
