Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991
— Аркадий Натанович, мы с вами встречаемся уже не в первый раз. И в конце каждой нашей беседы вы выражали, как бы это поточнее сказать, определенное недовольство тем, что… речь у нас идет, в основном, о литературе, о ваших произведениях. Чем это вызвано?
— Тем, что все, что мы считали нужным, мы сказали в своих книгах: имеющий глаза да читает… Есть хороший журнал «Уральский следопыт», работают там отличные люди, и мы с братом, можно сказать, попались на их предложение — ответить на вопросы читателей, которые те будут задавать нам через журнал. Вопросов собралось больше сотни, и если даже отбросить те, которые задают меньше трех человек, отвечать на все — нелегкая работа, тем более что большинство из них касаются того, что нами уже сказано и написано. Правда, выяснилась одна любопытная вещь: читатели двух наших последних вещей «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер» разделились на два лагеря. Одни считают, что мы изменили самим себе, «засушили фантастику», другие же оценивают окончание трилогии самым лестным для нас образом.
— А как вы сами считаете?
— Ну, это уже не мне судить… и давайте вообще договоримся: только не о литературе! Разве что постольку поскольку…
— Попробуем так сформулировать тему нашей беседы: современный интеллигент в современном мире. Согласны?
— Это может быть интересно…
— Что, на ваш взгляд, включает в себя это понятие?
— Я вспоминаю рассказ одного хорошего писателя о простой деревенской женщине, прожившей очень трудную жизнь, в которой с избытком хватало всего: и горя, и голода, и жестокости окружающего мира; блага цивилизации, скажем так, прошли мимо нее. Но она сохранила такую доброту к людям, такую чистоту и ясность души и сердца, что не могу не думать — будь мы все такие, как эта старуха, давно бы пришли к коммунизму…[31]
Наша «сказка для младших научных сотрудников» «Понедельник начинается в субботу» писалась во времена становления целого мощного класса создателей материальных и духовных ценностей. В жизнь входило поколение здоровых и талантливых молодых людей, которые должны были стать — и стали — главной мозговой силой научно-технического прогресса. На них возлагались надежды — по крайней мере, нами, — что их морально-этические представления станут примером для всей страны. Но… пока примера не получилось. Духовный мир новой генерации интеллигенции не стал примером. И, пусть это звучит резко, «младшие научные сотрудники» предали тех, кто верил в них. Много вы видели людей, которые от комбайнов и станков шли к прилавкам, в сферу обслуживания? А среди интеллигенции таких примеров, увы, более чем достаточно, и одной ссылкой на материальные потребности тут не отделаешься…
— Помнится, во время нашей встречи в Дубулты, в Доме творчества, когда я спросил, что вас волнует больше всего в окружающем мире, вы не стали далеко ходить за примерами и предложили просто посмотреть в окно, за которым таких примеров было более чем достаточно: загрязнение окружающей среды, неблагополучное положение с молодежью и так далее. Но должен ли писатель принимать все так близко к сердцу? Не лишает ли его эта пристрастность объективности и ясности взгляда? «Добру и злу внимая равнодушно…»
— Будем считать этот вопрос провокационным… Так жить невозможно. Невозможно. Когда хотят испакостить мою Родину — как можно быть равнодушным? Мы практически потеряли Байкал. Буквально в последнюю минуту удалось остановить работы по повороту северных рек — нравственные, духовные потери от такого «преобразования природы» были бы неисчислимы! А теперь мы узнаём, что из Невской губы создан зловонный отстойник сточных вод — результат непродуманных работ по сооружению дамбы.
Как ни страшно это признать, но мы вырастили целую когорту академических холуев, которые ради чинов, наград и премий готовы продавать свою Родину оптом и в розницу, по малейшему мановению власть имущих, которым хотелось бы запечатлеть свое имя в истории Родины. Достигается это чрезвычайно простым путем: власть имущий призывает академика имярек и говорит: а хорошо бы что-то такое перегородить или пустить наоборот.
Тут же на подхвате оказываются академики-халтурщики, для которых главное — получить ордена и звания. И ни его шефу, ни ему самому в голову не приходит — и по природе их не может прийти, — что он наносит страшный вред своей собственной Родине, убивает свою мать.
Мы знаем о чудовищном проекте поворота рек. Мы знаем об отвратительных намерениях в отношении Ладожского озера. Мы знаем о Байкале. Но хотелось бы знать: о чем мы еще не знаем?..
Я верю, что у нас наступает эра социальной справедливости, и каждый, буквально каждый — я, вы, моя жена — должен жить так, чтобы хоть на миллиметр приблизить ее приход. А нас триста миллионов.
— Пожалуй, сейчас самое употребительное слово — перестройка. Как вы понимаете ее смысл?
— Экономику перестроить можно — даже в исторически незначительный срок. Трудно, но можно. Огромной сложности задача встает, когда заходит речь о перестройке психологии — и каждого отдельного человека, и общества в целом. Это фантастическая по своим масштабам задача — максимально понизить массовую энтропию, которая напрямую связана с массовым же равнодушием и страхом. Каждый должен изживать в себе то, что накапливалось и культивировалось десятилетиями, — но каждый ли готов к такой работе? Никуда ведь не деться от того, что старая тенденция пока еще сохраняет свою силу: жрать побольше, делать — поменьше. И в основе ее лежит огромная любовь к себе. Любовь, которую надо преодолеть. И дело тут в «хищных вещах века»…
— Почему они обрели и сохраняют такую силу?
— Потому, что человеку всегда хотелось получать больше благ, чем затрачено усилий. Существует масса возможностей, затратив одну копейку, получить рубль. Или даже сто рублей. Человечество открыло для себя новые источники наслаждений, для получения которых не надо прилагать ровно никаких усилий. И тут мы сталкиваемся со старой, но так и не решенной проблемой — отсутствием всеобъемлющей педагогики.
— Это ваша старая тема. Во всех ваших книгах, когда речь заходит о воспитателе, об Учителе, вы пишете о них с огромным уважением. Учителя у вас — герои и первопроходцы космоса, люди высочайших морально-этических кондиций…
— XXVII съезд открыл законодательную эру социальной справедливости. Через распахнутые шлюзы экономических усовершенствований пошли новые идеи. Но человек по-прежнему остается производителем. При всех достоинствах новой школьной реформы, ее основная задача — готовить человека к производству. Как успешно готовить человека к жизни в коммунизме, «человека коммунистического», мы не знаем, не представляем себе. И не космонавты должны стать героями нашего общества — при всем уважении к их труду, — а учителя, врачи, воспитатели, сестры милосердия… те, кто воспитывают и совершенствуют личность.
