Александр Бондаренко - Милорадович
Армия, состоявшая из 90 батальонов пехоты, 100 эскадронов регулярной кавалерии, 8 казачьих полков и 286 орудий, в общей численности не превышала, однако, 60 тысяч человек. Для пополнения значительного некомплекта войсковых частей, происшедшего от убыли в сражениях прошлого года и от развившихся болезней, в армию отправлено было значительное число рекрут… в Апшеронский полк, потерявший в кампании 1805 года 921 нижних чинов убитыми, ранеными и взятыми в плен, прибыло 1000 человек. Вслед за тем полковым командиром назначен был подполковник Аврам Аврамович Рейхель[651]»[652].
На юге начиналась новая война.
Глава пятая.
«СПАСИТЕЛЬ БУХАРЕСТА»
Война России с Турцией была очень выгодна Франции. «9 августа 1806 года в Константинополь прибыл в качестве посланника генерал Себастиани[653]… Ему дана была инструкция пустить в ход все средства для вовлечения Турции в войну с Россией»[654]. Думается, особых усилий тут не потребовалось — в России также желали этой войны, которая, как надеялись, наконец-то поставит точку в чреде Русско-турецких кампаний, начатых еще Петром I.
«Сербское восстание [1804 года] вызвало в Александре I стремление освободить балканских христиан из-под гнета турок, присоединить к России Молдавию и Валахию, а из остальных [придунайских княжеств] образовать союз под покровительством России. Поводом к войне послужило закрытие Турцией (по настоянию Наполеона) проливов для русских судов и смена ею вопреки Ясскому миру преданных России господарей»[655].
«Протест России оставлен был без ответа. Тогда в октябре 1806 года Государь повелел генералу Михельсону с армией, собранной у Днестра, войти в придунайские княжества»[656].
«Для переправы через Днестр Михельсон разделил свою армию на три части: правое крыло переправлялось у местечка Жванца близ Хотина; центр или главные силы — у городов Могилева и Ямполя, а левое крыло — у Дубоссар. Войска, входившие в состав главных сил, также были подразделены на две части, из которых первой командовал генерал-лейтенант Милорадович, а второй — генерал-лейтенант граф Каменский 1-й[657]. Впереди их, в виде авангарда, шел отряд генерал-майора князя Долгорукова[658]»[659].
«В одной дивизии Милорадовича, в октябре месяце, показывалось 2850 человек кавалерии и 12 473 человека пехоты; но такого состава не имела ни одна из пяти дивизий, да и у Милорадовича едва ли состояло столько под ружьем. Было много больных; в войсках открывались побеги, которые усиливались по мере приближения армии к турецким границам, где беглые могли легко укрываться. Рекрутские же команды разбегались почти наполовину, так что Главнокомандующий доносил 6 сентября — "что рекруты здешнего края слабы здоровьем и неспособны к службе; особенно же господствует в них закоренелая страсть к побегам, так что никакие меры удержать их не могут". Михельсон просил не назначать ему рекрут из того района, который занимала армия»[660].
«Авангард армии и корпус Милорадовича, переправясь 11 ноября у Могилева, через Днестр, двинулись к Яссам…
Корпус Милорадовича вступил сюда 18 числа. Жители Молдавии чрезвычайно обрадовались прибытию русских войск, спасавших их от насилий со стороны турок… Не желая терять даром времени в переписках с пашами, генерал Михельсон немедленно сделал распоряжения относительно занятия Валахии, возложив исполнение этого предприятия на генерал-лейтенанта Милорадовича. "Избираю к сему ваше превосходительство, — писал Михельсон Михаилу Андреевичу, — яко опытность, храбрость и усердие ваше неоднократно отличались". Из войск Милорадовича образован был особый авангард под начальством генерал-майора Уланиуса; в состав его вошли: гренадерский батальон Апшеронского полка под командой майора Штерха, 6-й егерский полк, 4 эскадрона Белорусского гусарского полка, 300 казаков Донского Мелентьева полка, пионерная рота и по два орудия батарейного 8-го полка и Донской конной артиллерии.
23 ноября авангард Уланиуса и остальные войска Милорадовича выступили из Ясс и двинулись на Васлуй, Бырлад и Фокшаны к Бухаресту»[661].
Ошибочно было бы считать, что русским за Дунаем предстояла некая «военная прогулка» под восторженные рукоплескания туземцев[662]. «Еще 1 ноября Михельсон писал Милорадовичу, что рушукский Аян-Мустафа Байрактар[663] имеет намерение, даже без разрешения Порты, воспротивиться силой оружия занятию нами Валахии и Бухареста, где он собрал будто бы до 60 тысяч человек»[664].
По счастью, информация эта оказалась несколько преувеличенной.
«Узнав о приближении русских, рушукский Аян-паша выслал им навстречу из Бухареста отряд около 5000 человек, расположившийся на полдороге между Бузео и Бухарестом, в местечках Гладени, Катапка-Маре и Урзичени»[665].
Однако «Милорадович, доверяя преувеличенным слухам, передаваемым шпионами, не решался… идти далее вперед, прежде занятия Галаца, и потому, вместо движения к Бухаресту, лично отправился к отряду князя Долгорукова. Михельсон, указывая на то, что для занятия Галаца достаточно было выслать всего один батальон гусар с двумя орудиями, писал Милорадовичу от 6 декабря: "Я должен вашему превосходительству при сем заметить, что служба не терпит, чтобы подчиненные смели поступать в противность повелениям, увеличивая опасности, где оных нет, и упускали время, которое, потеряв, возвратить не можно".
Требуя занятия Бухареста, главнокомандующий говорил, что "всякое упущение времени и неисполнение моих предписаний я буду уметь взыскать"»[666].
Какой реприманд — на грани обвинения в трусости!
Сам Михельсон был человеком легендарной храбрости. «Несмотря на свои 70 лет, ходил в атаки с саблей наголо, показав себя перед смертью тем же лихим гусаром, каким был, когда гонял Пугачева от Казани до Царицына»[667]. Он наказывал: «Не смотреть на число неприятеля, но искать его везде; трус гонит, а молодец отрезывает; начальник должен во всяком деле быть примером»[668].
Кажется, с Милорадовичем ему жить душа в душу — и вдруг… Откуда ж взялась подобная нерешительная осторожность, ранее Михаилу Андреевичу не свойственная?!
Аустерлиц — поражение после победоносных кампаний XVIII века! В панике бежали те, кого еще недавно именовали «чудо-богатырями». В таком позоре в некоторой степени был виноват и он, Милорадович. Сознание этого, душевные переживания надломили нашего героя… Конечно, это предположение, ибо исповедальных бесед с сотоварищами он не вел, откровенных мемуаров не писал. Но вряд ли можно думать, что трагедия русской армии не ударила генерала в самое сердце. Требовалось время, чтобы это пережить, залечить нравственные раны; нужны были боевые успехи, чтобы возвратились вера в собственные силы и уверенность в подчиненных.
