Наташа Северная - Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица
Она даже убедила Антония написать письмо Октавиану, в котором он, как правитель восточной части Римской империи, подтверждал независимость Египта и клялся, что будет отстаивать интересы египетской царицы и ее сына-соправителя, как свои собственные. Вот Октавиан удивится!
Подперев рукой подбородок, Клеопатра подумала, что все очень даже хорошо складывается. Антоний в нее влюблен, она также испытывает к нему симпатию. Кто бы мог подумать? Царица с удовольствием втянула в себя речной воздух. Боги словно еще раз давали ей возможность создать вселенскую империю, послав ей второго римлянина, обладавшего огромной властью и возможностями для того, чтобы осуществить давнюю мечту, с легкой руки подаренную ей Цезарем.
13Вскоре Антоний отправился в Сирию, чтобы уладить возникшие проблемы, но через шесть месяцев он вновь вернулся к Клеопатре. Царица встречала его уже в Александрии. Его снова ожидали роскошные пиры и прекрасная женщина. Он словно очутился в сказке, где время остановилось, а праздник сменялся еще более великолепным праздником. Пышные пиры чередовались с охотой на берегу Нила, выступлениями акробаток и музыкантов. Клеопатра сумела соблазнить его на путешествие по Нилу – как когда-то Цезаря. Однако, в отличие от последнего, Антоний уступил не потому, что жаждал познать неизвестное и увидеть нечто новое, а просто потому, чтобы ее не расстраивать. Они посетили Фаюмский оазис на берегах Меридова озера и Каноп – это все, на что хватило Антония. Он предпочитал пиры и вино храмам и древним статуям. Царица не настаивала. С некоторых пор она начала понимать прелесть беззаботной жизни. Больше не приходилось ломать голову над неразрешимыми государственными задачами – Аполлодор и Протарх замечательно с этим справлялись. Достаточно было выпить несколько кубков вина, и Клеопатра забывала о той потере, что постигла ее со смертью Цезаря, – желание стать императрицей новой могущественной империи. Она веселилась и плясала вместе с Антонием так, как будто бы ей только исполнилось шестнадцать. Александрийцам римский консул также пришелся по сердцу: с первых же дней они прозвали его «Великим» и «Неподражаемым». С одной стороны это радовало Клеопатру, так как ей надоело постоянное противостояние со знатью, а с другой – вызывало ревность. Ведь Антоний – римский консул, а она – своя! Очень хорошо приняли Антония и придворные, истосковавшиеся по пирам и беззаботной, ни к чему не обязывающей жизни. Будто бы вернулись золотые времена Птолемея Авлета.
Но счастье продлилось недолго.
Из Рима стали приходить дурные вести. Октавиан, в обход Антония, начал раздавать своим приближенным их совместные земли. Против этого выступили жена Антония Фульвия и его родной брат сенатор Луций. Они самовольно подняли мятеж, но действовали настолько неумело, что Октавиан без труда взял в осаду город Перузий, где они укрылись. Фульвия отправила за помощью к мужу гонца. Но тот его даже не принял – именно в эти дни Антоний узнал, что Клеопатра ждет от него ребенка. По Риму ходили слухи, что Фульвия затеяла эту глупую войну лишь затем, чтобы вернуть Антония. Вся римская знать была потрясена: опять египетская блудница приворожила к себе одного из властителей Рима и понесла от него. «Что за проклятие висит над Римом?» – удивлялись патриции. «Неугомонная потаскуха, – судачили римские матроны, – видно, она не успокоится, пока не изведет всех великих римских мужчин!»
Антоний, наверное, так и остался бы в Египте, бросив в Риме на произвол судьбы жену, брата и детей, если бы войска парфян не вторглись в восточные провинции его владений. Консул вынужден был отправиться в Рим для очередного примирения с Октавианом, так как в одиночку справиться с парфянами он не мог.
Крепко обняв Клеопатру и поцеловав ее, Антоний взошел на корабль, клятвенно заверив напоследок, что безумно ее любит и непременно вернется.
Антоний прибыл в Рим злой и недовольный тем, что его оторвали от сказочной жизни и заставили вернуться в грязную убогую реальность. И кто? Собственная жена! Он орал и бил Фульвию, обвиняя ее в злокозненном умысле. Затем в Брундизии он заключил очередной мирный договор с Октавианом. Последний встретил его приветливо и дружелюбно. Октавиан возмужал, его лицо приняло властное выражение, в каждом его жесте чувствовались превосходство и снисходительность сильного к слабому. Соратники крепко обнялись.
– Выпей со мной вина, – предложил Октавиан.
Они долго говорили о предстоящей войне с парфянами. В конце концов, Октавиан в сердцах произнес:
– Пора заняться делом, Антоний. Бросай египетскую блудницу. Забудь ее. Она приносит несчастье.
Опустив глаза, Антоний промолчал.
14Роды прошли нелегко. Клеопатре исполнилось двадцать девять лет, и это была ее вторая беременность. Лекарь Олимпа не отходил от царицы ни на шаг, но было ясно: последствий не избежать. Появление на свет близнецов – мальчика и девочки – вызвали благоговейный восторг у всех жителей Египта: греков, египтян, иудеев. В каждом городе возносились дары богам, ибо это было чудом: богиня Исида, вселенская царица родила близнецов! Отныне Египет ждали небывалое процветание и благодать, золотой дождь прольется над царским домом, «золотой век» наступит для каждого смертного. Древняя земля могущественных богов и великих царей вновь станет первой державой.
Близнецов нарекли Александр Гелиос и Клеопатра Селена. Солнце и Луна, мужское и женское начало, вселенская любовь и торжество побед. Жрецы предрекли детям, будущим царям новой мировой империи, ослепительное будущее. Поздравить царицу со всех уголков Египта съехались номархи, знать, влиятельные горожане и даже простые люди. Сидя в позолоченном кресле, Клеопатра купалась в народной любви. То был момент единения и согласия. Знать и народ в общем порыве славили царицу-богиню и ее детей.
Но вскоре торжества закончились и настали будни. Первым делом пришлось перешивать весь царский гардероб, так как после родов Клеопатра сильно поправилась, и вернуть былые формы она вряд ли сумела бы. Затем царица вынуждена была несколько дней жить на особом рационе, специально составленном для нее Олимпой, и заниматься гимнастикой. Физические перемены повергли царицу в ужас: дети достались ей слишком дорогой ценой. Она прилежно исполняла все наставления лекаря, так как скоро должен был вернуться Антоний. О, ужас, что он о ней подумает? Как отнесется к ее новому облику? Как же ей сейчас не хватало Нефтиды! Та бы обязательно что-нибудь придумала: отвар, настойка, да мало ли средств! Может… Клеопатра боялась додумывать свою мысль. Даже если она лично приедет к Нефтиде, та ведь может отказаться вернуться во дворец. Ведь за столько лет она ни разу не дала о себе знать! А царица не желала быть публично отвергнутой. Клеопатре не приходила в голову мысль, что Нефтида может размышлять подобным образом и так же бояться быть отвергнутой. Она до сих пор считала себя несправедливо обиженной.
