Валентин Гафт - Красные фонари

Когда смеемся мы — он плачет,
Под маской мы не видим слез…
Нет, он совсем нас не дурачит,
Он с нами говорит всерьез.

И стало страшным то смешное,
Чем развлекал нас в тупике
Великий Шут времен застоя
С седою прядью в колпаке.

Ты так сегодня о любви сказал,
Что забеременел весь зал.

Начав блестяще с «Идиота»,
Он до сих пор, как в годы те,
Артист высокого полета
На «идиотской» высоте.

Нет, он совсем не полоумный.
Из театра в театр неся свой крест.
Всегда выигрывает сумма
От этой перемены мест.

Чеканна поступь, речь тверда
У Лелика у Табакова.
Горит, горит его звезда
На пиджаке у Михалкова.

Жизнь — испытание, проверка.
Олег не курит и не пьет.
Но вот прибавил к «Табакерке»
Ликеро-водочный завод.

В немецкой форме Штирлиц так хорош,
Что кажется красивей и умнее.
И ты, как бороденку пострижешь,
Всю красоту верни Хемингуэю.

Союз нерушимый из двух чудаков:
Все делают вместе по-свойски.
И если чего-то не понял Усков,
То вряд ли поймет Краснопольский.

Все, Леня, как в жизни: сначала — цветочки,
Под корень потом вырубают сады.
Кровавые ягодки — страшные точки,
Такие от пуль остаются следы.

Но что это — рок? Или просто стихия?
Никто до сих пор нам ответить не смог.
Все лучшие пьесы в России такие,
Как будто бы их сочиняет Пророк.

Зачем столько горя, зачем столько смеха?
Зачем столько боли, зачем столько слез?
Почти целый век ждал Антошечка Чехов,
Чтоб Хейфец ответил на этот вопрос.

Державин Ширвиндта заметил,
Благословил, но в гроб не лег,
Им равных не было в дуэте,
Их превзойти никто не мог.

Ушел Державин в «Кабачок»,
Но Ширвиндт пережил разлуку.
Ему Миронов протянул
Свою «Брильянтовую руку».

Любимцы публики, кумиры,
Без выходных играют дней.
Три мастера одной «Сатиры».
Одной и той же — так точней.

Нет их смешнее и добрее,
Все, что ни сделают, — ол райт,
Вот дружба русского с евреем.
Не то что ваши блэк энд уайт.

Вам вообще не приходить бы,
И вообще не появляться,
Ну а Вы еще хотите
Так уйти, чтобы остаться!

Нажравшись сыру, как-то с маху
С запасом слов из двух цитат,
Он каркнул так про русский мат,
Что эхо отразило: На х…

Иностранно, но не странно,
Без загадок и без тайн
Чехов Вам не итальяно,
Дорогой геноссе Штайн.

Все чужое — ноги, руки,
Ваня — это не Джованни.
Не смотрел бы эту скуку
Даже лежа на диване.

Гром гремел, потели стекла,
Бесконечно дождик лился,
За окном земля промокла
И… спектакль провалился.

Просыпаюсь постепенно,
Окна настежь, а мне душно.
Сделай что-нибудь, Елена,
Чтобы не было так скушно.

Вам с нашей армией не надо
Осуществлять свои затеи.
Она годна для Сталинграда
И не годна для «Орестеи».

Я б Юрскому для большего эффекта,
Прибавив чувств, убавил интеллекта.

И к тебе пришла фортуна,
Фарада, и ты поешь,
Но тебя в «моменто уно»
Не задушишь, не убьешь.

Чего не сделаешь за стольник,
Чтоб овладеть теплом сердец,
Был даже чайником Ярмольник,
Но унитаз — его венец…

Она красива и комична —
Редчайшее из сочетаний.
Прилично или неприлично,
Шарм — основное содержание.

Она, возникшая из сора,
Из первозданной простоты, —
Так иногда из-под забора,
Торчат красивые цветы.

И любят на виду, и ссорятся открыто.
Владеют всем — от танца до вокала.
Цекало не Набоков, но Лолита
С любого бока нравится Цекало.

Хоть Шолохов — само очарованье,
Всяк в «Тихий дом» зашедший на очаг
Запомни твердо: не теряй вниманья!
Период полового созреванья
У мальчика не кончится никак.

Ему бы в сборную по баскетболу,
Какой-то черт сидит в нем, бес,
Всего-то два вершка от полу,
А звезды достает с небес.