KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Александр Сладков - Швабра, Ленин, АКМ. Правдивые истории из жизни военного училища

Александр Сладков - Швабра, Ленин, АКМ. Правдивые истории из жизни военного училища

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Сладков, "Швабра, Ленин, АКМ. Правдивые истории из жизни военного училища" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Жжжжжж!!! Жжжжж!!!

С зубной щеткой во рту «летит» Губы́ня. Курсант Власов.

Вова. Он длинный и нескладный. Точная копия артиста Крамарова. Увеличенная. Расставив руки в стороны, мелко семеня, Губыня зигзагами двигается по «взлетке». Изображает самолет. Ребра и кости проступают сквозь обшивку фюзеляжа (кожу), как лонжероны и элероны. За ним движется цирк. Армейское шапито.

– Давай-давай, Маленький!!! Давай!!!

Сержант Суховеенко и Запорощенко, по кличке Маленький, дергая ногами, идут на руках. Полотенца повязаны вокруг шеи. Мужские «хозяйства», болтаясь, вывалены наружу через беспуговичную ширинку армейской белуги. Зубная щетка зажата в зубах. Ну правильно. У них руки как ноги. Шкафы.

– Оба-на!!

Они синхронно спрыгивают на ноги и, гыгыкая, заходят в умывальник. А там – очередь в душ. Ну как душ… Обрезок шланга, надетый на сосок крана. Сейчас под струей ледяной воды фыркает Охотник:

– О бля! О бля!!!

Уступая место, он подмигивает:

– Кайф!!! Ну прям как бабу поимел!

Горячей воды у нас нет и никогда не было. И, судя по всему, не будет. Одна труба всего идет в казарму. Холодная. Для горячей воды коммуникаций не предусмотрено.

– Отбой, рота!!!

Муравейник успокаивается. Затихает. В казарме начинается ночная привычная жизнь. В умывальнике все тот же клуб ньютонов. Жадных до учебы. В зубах сигареты, в руках учебники. В сушилке преферансисты. В Ленинской комнате задолжники марксизма-ленинизма. Сдувают конспекты. В бытовой тусуются «нехваты». Кипятят в банках воду для вечернего чая. Потом, зажав эти банки полотенцами, торопливо семеня, уносят кипяток, скрываясь в темноте расположения.

Где-то там, во мраке, в правом углу от телевизора звякают гири, гантели, блины от штанги. Это начинает свой «кач» курсант Балонкин. Или, как называет его ротный, курсант Бидонкин. Это чудище прибыло к нам из войск. Из танковой дивизии Чебаркуля. Был отчислен из КВАПУ годом ранее. Теперь восстановлен на курс младше и попал к нам. Балонкин худ и сгорблен. Он никогда не моется (прям как революционер Че Гевара) и никогда не ходит на зарядку. Его донимает Фэн. То ведро воды на него выплеснет на подъеме. То ножницами чуб отхватит спящему. Но самая любимая шутка – заставлять Балонкина качаться. Для этого Фэн перед отбоем складывает ему в кровать весь ротный спортинвентарь. Гири, гантели, блины от штанги и сам гриф. И вот сейчас Балонкин, пыхтя и кряхтя, все это разгружает. Кто-то не выдерживает:

– Бидон! Хорош греметь!!!

Звеня ключами, из каптерки выкатывается старшина Пытровыч:

– Так! Усе! Ляхгайте! Спать! Отбой!

«Лягайте» это не нам. Мы драим туалет и умывальник.

Загоруй шуршит вместе с нами. Затем мы прометаем центральный проход, от телевизора до оружейки. Все. Клим остается с дежурным. Я и Пашка – отбой. Одно мгновение, и меня толкают в плечо.

– Да вставай ты!

– А?! О?! А! Где! Что!!! А??

Я вздергиваюсь, как бандит Промокашка на печке в фильме «Место встречи изменить нельзя». Действительно, что тут изменишь… Моя планида… Снова закрываю глаза.

– Давай, Слон, подскакивай! Службу пора нести!

Клим кряхтит, стягивая сапоги. По уставу спать положено, не раздеваясь. Разрешено снимать обувь и головной убор. А я никак не могу разлепить веки. Они как на клею. Клим треплет меня по голове:

– Давай-давай, сынок, а дядька пока поспит…

– Ты, что ли, дядька?

– Ну а кто? Ты, что ли?

Поправляю штык-нож и ухожу. Окончательно не проснувшись. Климу хорошо. Брыкнется сейчас спать, а мне службу тащить. У тумбочки уже бродит Пашка. Он, как ни странно, свеж. Даже оживлен.

– О, Слон! У меня предложение! У нас во взводе, с самого краю, койка пустая. Ты ложись и спи. А я постою. На лестнице. Если что, успею добежать.

Без слов иду, ноги подгибаются за два метра до койки. Мгновенно проваливаюсь в сладкое небытие. Через мгновение опять:

– Слон, вставай!

– Да отстаньте вы все от меня!

– Слон, так нечестно. Твоя очередь.

Где-то в подкорке еле дергается совесть. Да, надо менять Пашу. Шаркая ногами, подтягиваюсь к выходу. Отворяю дверь настежь. Ставлю стул спинкой вперед. Сажусь верхом, упираю подбородок в деревяшку и мгновенно закрываю глаза. Сон. Пашка, сделав пару шагов к койке, возвращается.

– Ты че, сдурел? Хочешь, как Эйфиль с Абажем? На кичмане проснуться?!

Да. Был тут у нас осенью в роте залет. Сразу после отпуска.

Просыпаюсь я утром, а две коечки, напротив, аккуратно заправлены. На них и не спал никто.

– А где Эйфиль с Абажем?

Отозвался Колпак:

– Как где? На гауптической вахте. Прям из наряда отвели.

Оказалось, Леша Ситников, Эйфиль, и Гена Трушкин, он же Кружкин или Абаж, дежурили ночью. Вот прям как мы сейчас с Пашей. Захотелось им кайфануть. Ну, сделать службу для себя чуть комфортнее. Они вскипятили себе водички. Заварили чайку. Включили магнитофончик. И принялись следить за штабом, окна бытовки как раз на него выходят. Они отмечают: так, вот дежурный убыл. Караул проверять. Помощник дежурного вышел и порулил куда-то в другую сторону. Дорога вся под прицелом, подходы к нашей казарме освещены. Взобрались ребята на подоконник, ноги наружу свесили, чаек попивают. А тут бац! Дверь пинком раскрывается, и помдеж на пороге. «Ваша карта бита!» Он, оказывается, по стене, со стороны курилки подкрался. Эйфиль с Абажем чуть из окна вниз не сиганули. А что, в принципе невысоко. Всего четвертый этаж. В итоге, как говорится, «поганки за спину и на кичман»!

Паша заглядывает мне в глаза.

– Не уснешь?

– Да не, Эдик, все нормально.

Паша с сомнением качает головой. Роется в кармане.

Разворачивает три конфетки «Взлетные», запихивает мне в рот, вытряхивает из пачки «Яву» явскую, раскуривает и вставляет мне в губы сигарету.

– Нормалек?

Киваю. Паша, сильно хлопнув меня по плечу, удаляется.

В совершенной прострации тупо гляжу перед собой, стараясь хоть частично оставаться в сознании. Где-то внизу, на лестничном пролете, какая-то дневальная скотина заунывно тренькает на гитаре. Напрягая мышцы шеи, я удерживаю голову вертикально. Из последних сил. Так атлет свою штангу держит над собой на Олимпийских играх. Минута, две, три… И вдруг, в один миг, я расслабляюсь. Делаюсь ватным одновременно, весь. От макушки до мизинцев ног. Я бью головой о спинку стула. Раскуренная сигарета ломается, и раскаленное табачное жало впечатывается в кончик носа. Клацаю зубами, из глаз, уже широко открытых, брызжут слезы. Леденцы камешками летят на пол. Я то ли всхлипываю, то ли взвизгиваю и бросаюсь в умывальник. Плещу воду на обожженный нос. Бесполезно. На кончике расползается ярко-алый пятачок. «Как жопа у макаки», – говорю я сам себе. Через два часа меня как доктор осматривает Паша.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*