Станислав Зарницкий - Чичерин
В отличие от империалистических правительств Москва раз и навсегда провозгласила принцип невмешательства во внутренние дела восточных государств и всемерной поддержки их стремлений к свободе и независимости. «Наша политика на Востоке нигде не является наступательной, а есть исключительно политика национального освобождения всех народов», — неоднократно подчеркивал Чичерин.
В феврале 1921 года пришло известие, что из Анкары выехала турецкая делегация для переговоров, который должны послужить началом договорного оформления и закрепления отношений Советской России не только с Турцией, но и другими странами Востока.
Но прежде чем эти переговоры начались, пришлось столкнуться с досадной историей: вагон турецкой делегации по недосмотру какой-то местной железнодорожной администрации был прицеплен к составу с хлебом. Состав подолгу застревал на полустанках, члены делегации нервничали, посылали в НКИД сердитые телеграммы, грозили повернуть обратно. Урегулирование возникших недоразумений стоило труда. Наконец турецкая делегация в Москве. Начались сложные переговоры.
Советская делегация, возглавляемая Чичериным, и делегация Великого национального собрания Турции во главе с Юсуфом Кемаль-беем заняли свои места за столом переговоров.
— Конференции, которую я имел честь открыть, — сказал советский нарком на первом заседании 26 февраля, — суждено создать эпоху в истории Востока и окончательно закрепить тесное и прочное единение между народами России и Турции, проникнутыми одинаковым решением защищать от всякого внешнего гнета и притеснений право располагать своей судьбой и регулировать вопрос своего политического и социального строя…
Чичерин подчеркнул огромное значение революции в России и революции в Турции. Но одновременно он пояснил, что Октябрьская революция в России положила начало международному восстанию за освобождение рабочего класса, а революция в Турции носит чисто национальный характер и преследует цели национальной независимости. Но революция в Турции может и должна явиться союзником социалистической революции, и именно это объединяет, а не разъединяет обе страны.
И, как бы вспомнив о том, как всего лишь три года назад в Бресте за столом переговоров вместе с немецкими генералами сидели турецкие делегаты, жаждавшие унизить, ограбить и уничтожить Россию, Чичерин продолжал:
— Близким другом новой России стала не старая Турция Абдула Гамида, не Турция времен Брест-Литовска, входящая в одну из соперничающих империалистических коалиций, а Турция новая, преобразившаяся, подобно Антею, от прикосновения к земле трудящегося народа, Турция, преисполненная новым крепким и молодым семенем, исходящим от ее рабоче-крестьянских масс, Турция, признавшая новые народные принципы и сделавшаяся в силу этого естественной союзницей революционного русского народа.
Ему ответил Юсуф Кемаль-бей:
— Мы избрали вернейший путь. Условия географические, исторические, экономические и политические указали нам путь в Россию. Перед представителями новой России говорю со всей присущей турку искренностью: верьте нам…
После заседания начали свою работу различные комиссии. Неурегулированных проблем оказалось много. Особенно большие трудности возникли в связи с установлением границ Закавказских республик.
Трения понемногу преодолевались. Этому помогало то, что переговоры велись на основе совершенно новых равноправных принципов. Советская дипломатия искренне сочувствовала начавшемуся в Турции национально-освободительному движению и проявляла готовность оказать ему свою помощь. Позицию советской делегации Чичерин позже изложил следующим образом: «…мы все время говорили туркам: «У вас коммунизма нет, наши идеалы не совпадают, но мы будем идти рука об руку и поддерживать друг друга ввиду единства интересов».
Переговоры проходили негладко. В начале марта, когда казалось, они вот-вот должны успешно завершиться, стали поступать сведения, что меньшевистское правительство Грузии, дни которого уже были сочтены, заключило секретный договор, который передавал Батум Турции. Началась концентрация войск в районе города.
9 марта Ленин писал Чичерину: «Я крайне обеспокоен тем, что турки оттягивают подписание соглашения о Батуме, выигрывая время, пока их войска идут к Батуму. Мы не должны позволить им такие оттяжки. Обсудите такую меру: вы перервете вашу конференцию на полчаса для разговора со мной, а Сталин в это время поговорит начистоту с турецкой делегацией, чтобы выяснить дело и довести до конца сегодня же»[24].
Турецкие войска вступили в Батум, но через неделю были вынуждены очистить город, а 16 марта в Москве был подписан советско-турецкий договор.
Чичерин с чувством большого удовлетворения распрощался с турецкой делегацией: радовал успешный исход переговоров, радовало, что трудности преодолены к обоюдному удовольствию обеих сторон.
16 марта стало красным числом в календаре советской дипломатии. Произошло одно из тех поразительных совпадений, которые иногда дарит человечеству история: в Москве Чичерин поставил свою подпись под советско-турецким договором, а в Лондоне Красин подписал советско-английский торговый договор.
Европейской дипломатии был нанесен чувствительный удар. Договор между РСФСР и Турцией самими принципами, провозглашенными в нем, усиливал симпатии порабощенных стран Востока к России, расшатывал основы колониализма. Договор между РСФСР и Англией бил по Франции, бил по политике экономической блокады России.
Конечно, английские империалисты с большей бы охотой раздавили Советскую Россию силой. Они натравливали на нее Польшу, и Ленин для нейтрализации их провокационных действий дал указание советской делегации на проходивших мирных переговорах в Минске предложить полякам лучшие условия, чем выдвинутые Керзоном.
Да, торговый договор подписан, но от этого ненависть к посягнувшим на «священный принцип» частной собственности не утихла. Чичерин предупреждает неискушенных в дипломатии от чрезмерного доверия к отдельным положительным проявлениям английской политики: «Господствующие классы Англии с их традициями дипломатического искусства представляют глубокое единство политики в многообразии кажущихся противоречий». Все различные голоса в Англии — это ноты одной мелодии, которая маскирует мрачную мечту задушить Советскую Россию. НКИД неустанно разоблачал двуличие английской дипломатии, и каждое заявление Советского правительства, по мнению Чичерина, становилось на Востоке осязаемым и реальным фактором, действовавшим на настроение восточных народов.
