Евгений Велихов - Я на валенках поеду в 35-й год... Воспоминания
Второе важное для меня и моих дел событие 1985 года — поездка М. С. Горбачёва во Францию, его первый официальный выезд за рубеж как Генсека. Перед поездкой я предложил ему в качестве международного проекта выдвинуть проект совместной разработки и сооружения Международного экспериментального термоядерного реактора — Токамака. Как я уже писал, мы с США, Японией и Европой разрабатывали концепцию такого реактора уже с 1978 года, но дальше концепции в той политической обстановке пойти не могли. Теперь появился шанс. Надо сказать, что США, Япония и Европа в рамках «Версальских саммитов» начали аналогичный проект, но из-за внутренней конкуренции застряли (мы потом в процессе работы над проектом ИТЭР много раз столкнёмся с этими же подводными камнями). Когда перед самой поездкой в Париж я рассказал идею Майклу Робертсу при встрече в Вене в МАГАТЭ (он активно участвовал как в Версальских саммитах, так и в проекте ИНТОР), он мне твёрдо заявил, что ничего из этой затеи не получится. Но Горбачёв идею подхватил, взял меня с собой к Ф. Миттерану и Ж. Шираку, они её тоже поддержали и донесли до Р. Рейгана. Так начался уникальный по охвату участников проект — сегодня это США, Европа, Япония, Россия, Китай, Корея и Индия — более половины человечества.
В этом же году я отметил свой 50-летний юбилей, успев под занавес сухого горбачёвского закона. Юбилей отмечали в «Орлёнке». Накануне я вернулся из Афин, где был на встрече лидеров неприсоединившихся стран, подписавших декларацию о ядерном разоружении и прекращении испытаний ядерного оружия. Посетил и нашего посла Игоря Андропова. Привёз оттуда огромную бутылку «Метаксы», которая вместе со столь же огромной бутылкой 50-летнего коньяка из Еревана были основными достопримечательностями юбилея. От М. С. Горбачёва я получил Золотую Звезду Героя Соцтруда, за дело или нет — не мне судить, но в быту она мне до сих пор помогает. В Политбюро не все были согласны с награждением, возражал Г. В. Романов. В связи с моим возросшим влиянием у меня стали появляться и влиятельные враги, начиная с Института и вплоть до самого верха, что вполне естественно.
Сразу же после назначения М. С. Горбачева Генсеком я попросил его ознакомиться с докладом о противоракетной обороне, подготовленным по поручению Д. Ф. Устинова. Мне кажется, что доклад интересен и сегодня, но пока я его не нашёл — он имеет по-прежнему гриф СС ОВ серия К. Наверное, сейчас его легче всего найти в США. Я надеюсь, что он повлиял на стратегию асимметричного ответа, объявленную М. С. Горбачёвым уже на саммите в Женеве. В СССР вокруг Комитета советских учёных и АН сложилась в это время активная группа, ядром которой стали Роальд Сагдеев (он был тогда директором Института космических исследований АН) и Андрей Кокошин (работавший тогда в Институте США и Канады) с соратниками. Мы сотрудничали с Федерацией американских учёных (Френк фон Хиппель — президент и Джерми Стоун — директор) и с Союзом обеспокоенных учёных. Джерми уже воспользовался нашим заявлением о СОИ во время дебатов в Конгрессе. Теперь мы решили провести совместно научное исследование по ПРО и оружию в космосе. Но вопрос был деликатным. С одной стороны, нас могли обвинить в разглашении секретной информации («продаже Родины»), что, конечно, и произошло и в СССР, и в США, причём примерно в одних и тех же выражениях. С другой стороны, совместную работу могли объявить просто переводом с английского, так как в США тогда много проще было написать и опубликовать такую работу. Поэтому мы решили её писать и публиковать независимо с главной целью — образование общественности, поскольку в СССР в печати информации практически не было, а в США валом валила обычная смесь военно-промышленной рекламы, шизофренической фантазии генерала Кигана и всяких борзописцев, до боли знакомая нам сегодня. Мы исходили из мысли, что физические законы в США и СССР одинаковы, и анализ основывали только на физике, не используя никакой секретной информации. Разрешение на публикацию в Главлите получили с великим трудом. Под занавес нас хотели обязать, чтобы при каждом выводе стояло замечание, что это мнение американских учёных!
Во время командировки в США на приёме в нашем посольстве делегации Национальной академии наук США я встретился с журналистом из «The Washington Post» Бобом Кайзером и предложил ему написать статью для страницы, которую он вёл. Он ответил, что ничего не получится по трём причинам: во-первых, статья нужна сегодня, а я пришлю её через год, во-вторых, нужна по-английски, а я напишу на плохом русском, в-третьих, и главное — я напишу для «Правды», а нужно для «Вашпоста». Я нагло ответил — завтра утром, по-английски, для «Вашпоста». Всю ночь мы трудились — я писал, а А. Кокошин с ребятами из посольства переводили. Утром отнесли Кайзеру. Ему понадобилось три месяца, чтобы получить согласие редакции на публикацию. Когда мы встретились с ним в следующий раз в Москве, он мне рассказал, какой скандал поднялся после публикации. В письмах в редакцию его обвиняли в продаже Родины и сравнивали его поступок с возможной публикацией статьи немецкого автора, отрицающего реальность создания радара накануне начала воздушной войны за Англию. Я всего лишь честно описал системные проблемы создания ПРО и оружия на новых физических принципах и технический уровень этих средств. В частности, писал: «если хотите попробовать сами, возьмите самый мощный современный лазер и систему наведения и пойдите на утиную охоту, попробуйте сбить утку»… Как мы жили в виртуальном мире мифов и фантазий, так и живём до сих пор. Атака на разум только набирает обороты.
Тогда же в «Вашпосте» я помог журналистке Флоре Льюис написать статью в поддержку создания Международного термоядерного реактора, эта статья помогла в Конгрессе и администрации начать проект ИТЭР.
В том же году в Академии наук мы начали новый неправительственный проект по доказательству возможности проверки соблюдения договора о прекращении подземных ядерных испытаний. В принципе все ведущие ядерные державы обязались в договоре по нераспространению ядерного оружия прекратить и испытания, но разработчики и производители ядерного оружия яростно сопротивлялись. В Женеве годами продолжались переговоры, но конца видно не было. Главный аргумент против договора придумал Эдвард Теллер — явление т. н. «декаплинга». По его идее, если ядерный заряд взорвать в специальной полости, то энергия, передающаяся продуктами взрыва в распространяющуюся наружу акустическую волну, может быть настолько уменьшена, что существующими геофизическими приборами-сейсмографами не удастся зафиксировать факт взрыва. К этому аргументу добавлялся спор о соблюдении договора об ограничении подземных взрывов величиной в 150 килотонн. Американцы утверждали, что при наших испытаниях в Семипалатинске мы вдвое превышаем порог. Так и стояли несколько лет, упёршись рогами друг в друга.
