Маргарита Смородинская - Маяковский и Брик. История великой любви в письмах
Целую <кошечка>
О. Брик – В. Маяковскому
<Ок. 14 августа 1929 г. Москва – Евпатория>
Все в порядке. Борцем сговорено. Киса Одессе Люстдорф дача Фольмер. Я буду двадцатого утром Севастополе. Крепко целую.
Ося
О. Брик, В. Маяковский – Л. Брик
<20 августа 1929 г. Севастополь – Люстдорф>
Володя едет сегодня Москву Ося завтра Ялту гостиница Марино. Крепко целуем любим.
Ося Володя
Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому
<26 августа 1929 г. Одесса – Москва>
Приедем среду утром. Целуем.
Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому
<19 февраля 1930 г. Столбцы – Москва>
Крепко целуем.
Твои Кисы
Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому
<19 февраля 1930 г. Варшава – Москва>
Щенит! Едем очень хорошо. Нашу телеграмму из Столбцов ты, конечно, получил. Целуем тебя и Булечку.
<две кошечки>
Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому
<20 (?) февраля 1930 г. Берлин – Москва>
Крепко целуем тебя всех друзей.
Твои Кисы
В. Маяковский – Л. Брик, О. Брику
<21 февраля 1930 г. Москва – Берлин>
Целуем скучаем.
Ваши Счен Буля
В. Маяковский – Л. Брик, О. Брику
<24 февраля 1930 г. Москва – Берлин>
Дорогие родные милые и любимые Киситы
Спасибо за две телеграммы и открытку. А еще? Очень хочется больше от вас получать письмов и телеграммов – очень скушно что вы уехали сразу обе две. Валя и Яна примчались на вокзал уже когда поезд пополз. Яна очень жалел что не успел ни попрощаться ни передать разные дела и просьбы. Он обязательно пришлет письмо в Берлин.
Особых новостей у меня пока что конечно не накопилось. Сдал цирку пантомиму понравилась очень.
Сразу подписали со мной договор на обозрение для Мюзик-Холла.
От 5 до 12-го марта выставка моя едет в Ленинград очевидно и я выеду экспонатом.
Кися не забывай писать в записную книжку – все ваши работы и смотры.
Булька по настоящему и очень по вас тоскует Когда я прихожу домой ночью она не только прыгает а по моему даже выучилась держаться на воздухе до тех пор пока не лизнет в лицо.
Целую вас очень
Люблю и жду
Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому
<25 февраля 1930 г. Берлин – Москва>
Володенька!
Наш адрес Ansbacherstr. 57 «Kurfurstenhotel». Berlin W 50. Пиши пожалуйста. Крепко целуем.
Ося, Лиля
О. Брик – В. Маяковскому
<2 марта 1930 г. Берлин – Москва>
Любимый мой Щенит!
В письме ничего не напишешь – всё расскажем когда приедем. К нам ходит масса народу. Одеты мы пока что во всё московское. Только Оське купили пальто и шляпу.
Говорила по телефону с мамой и с Эльзой – здорово! Они к нам приедут – английскую визу нам, должно быть, не дадут.
«Клоп» во Франкфурте пока что не идет, но пойдет – поеду на премьеру.
Ося накупил у антикваров массу «наших» классиков и не нарадуется на них.
Лучше всего здесь песики! Вчера видела в Тиргартене двух белых бульдожьих щененков на одной сворке, а скотики просто невозможно маленькие! Шнейт ходит к нам за печеньем, служит и дает лапку; он ездит с нами на лифте.
Напиши, что у вас в Раппе и у нас в Рефе.
Обгладь у Бульки все местечки, передай Моте, чтоб не забывала ее мыть.
Малик выслал тебе вчера два экземпляра «150.000.000».
Обязательно скажи Снобу что адрес я свой оставила, но никто ко мне не пришел и это очень плохо.
На днях отправлю тебе посылку. Что ты делаешь? С кем встречаешься?
Люби меня, пожалуйста.
Я тебя оч. оч. люблю и оч. оч. скучаю.
Целую ужасно крепко <кошечка>
Дорогой Володик!
Рад, что «меломима» понравилась; жалеем что для мюзик-холла ты будешь писать без меня. Здесь очень интересно; очень много поучительного. Матерьялу масса.
Целую тебя крепко.
Ося
Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому
<4 марта 1930 г. Берлин – Москва>
Волосит! Вот какой сейчас «Курфюрстенотель» шикарный! На моем окне крестик а Осино выходит во двор. Любим целуем.
<кошечка и кот>
Л. Брик, О. Брик – В. Маяковскому
<7 марта 1930 г. Берлин – Москва>
Щеники! Целуем вас очень крепко. Отчего не пишете. Мы здоровы. Очень по вас скучаем.
Ваши <две кошечки>
В. Маяковский – Л. Брик, О, Брику
<9 февраля 1930 г. Москва – Берлин>
Скучаем любим целуем. Пишите чаще.
Счен Буль
Л. Брик – В. Маяковскому
<10 марта 1930 г. Берлин – Москва>
Щеники! Второй день хожу по Zoo – народилось щенят видимо-невидимо! Львячьих, тигрячьих, слонячьих, кенгуровых, обезьяновых. Львятика я держала на руках и он меня лизал в морду! Невозможно сладенький. Телеграммку вашу получили. Целую люблю.
Лиля
Л. Брик – В. Маяковскому
<13 марта 1930 г. Берлин – Москва>
Волосит! Я уже писала тебе, чтобы ты прислал «Баню» с доверенностью Марьянову, а то с «Клопом» канитель: три перевода (со слов Марьянова) в Германии, три – во Франции! Премьера задерживается и неизвестно, как будет с авторскими.
Почему нам никто не пишет? От этого очень тревожно.
Что с моим профсоюзом? Что с квартирой? Передал ли тебе и Яне привет Оболенский?
До чего мне хочется такого львятика! Ты представить себе не можешь какие у него мягкие лапочки.
Очень прошу тебя писать.
Шнейт просит передать Булечке свои фотографии и шлет ей свой сердечный привет.
Через несколько дней приезжают Эльза с Арагоном.
Я тебя очень люблю мой Щенит. А ты меня?
Крепко крепко целую.
<кошечка>
В. Маяковский – Л. Брик, О, Брику
<15 марта 1930 г. Москва – Берлин>
Целуем любим пишем очень скучаем.
Счен Буль
Л. Брик – В. Маяковскому
<17 марта 1930 г. Берлин – Москва>
Володик! В Москву поехал тов. Турек.
Мы, к сожалению, не успели с ним познакомиться, но Мария дала ему твой адрес и я очень прошу быть с ним очень, очень любезным.
И немцы и наши советские говорят что это совсем свой человек. Он написал книгу «пролетарий рассказывает», которая сейчас в Москве печатается. Я получила английскую визу, а Ося нет. Если у мамы будет хоть какая нибудь возможность приехать ко мне – я в Англию не поеду.
Получила вашу телеграмму: «скучаем, пишем…» но не могу понять кому пишете – не мне во всяком случае. А хорошо бы если б написали
Целую мордочки и лапочки и грудочки.
<кошечка>
Целуй Эльзу и Арагона.
19/III
Л. Брик – В. Маяковскому
