Арсений Гулыга - Кант
Проблема создания совершенного гражданского устройства внутри государства зависит еще от одного обстоятельства – установления законосообразных внешних отношений между государствами. И здесь происходит то же, что с отдельными людьми, объединяющимися в государство, дабы воспрепятствовать взаимному истреблению. «Природа, таким образом, опять использовала неуживчивость людей, даже больших обществ и государственных организмов, как средство для того, чтобы в неизбежном антагонизме между ними найти состояние покоя и безопасности; другими словами, она посредством войн и требующей чрезвычайного напряжения, никогда не ослабевающей подготовки к ним, посредством бедствий, которые из-за этого должны даже в мирное время ощущаться внутри каждого государства, побуждает сначала к несовершенным попыткам, но в конце концов после многих опустошений, разрушений и даже полного внутреннего истощения сил к тому, что разум мог бы подсказать им без столь печального опыта, именно выйти из не знающего законов варварского состояния и вступить в союз народов, где каждое, даже самое маленькое, государство могло бы ожидать своей безопасности и прав не от своих собственных сил, а исключительно от великого союза народов».
Кант жил проблемами всемирной истории, когда из Иены пришло письмо с заманчивым предложением. Известный филолог профессор Шютц рассыпался в похвалах «Критике чистого разума», которая дает «каждодневное пропитание духу», высказывал некоторые свои соображения по поводу книги, а затем сообщал, что с будущего года он намерен издавать «Всеобщую литературную газету», всецело посвященную рецензированию выходящей литературы. Сотрудничество Канта подняло бы репутацию нового органа. Не взял ли бы он на себя труд для начала разобрать книгу Гердера «Идеи философии истории человечества». Кант ответил согласием.
Мы расстались с Гердером в Бюкебурге, где он занимал духовный пост и участвовал в литературном движении «бурных гениев». В 1776 году его пригласили в Веймар возглавить тамошнюю протестантскую церковь. При дворе либерального веймарского герцога Карла-Августа царил дух свободомыслия. Гердер увлекается философией Спинозы и вместе с Гёте занимается биологией. В 1784 году Гёте удалось совершить важное открытие: он обнаружил у человека межчелюстную кость, отсутствие которой рассматривалось как аргумент в пользу принципиального отличия людей от животных; открытие не было опубликовано, Кант о нем не знал, но Гердеру оно было известно. Вот почему у нас есть все основания отнестись серьезно к тем мыслям о развитии природы, которые высказывал Гердер на страницах своего основного философского труда «Идеи философии истории человечества».
Анализу развития человеческого рода Гердер предпосылает историю нашей планеты. Характеризуя происхождение Земли и ее место в системе мироздания, он ссылается на труд своего учителя Канта «Всеобщая естественная история и теория неба». Далее речь идет о геологической истории Земли, ее флоре и фауне. Намеками, в очень туманной форме Гердер говорит о естественном возникновении жизни, которая, по его мнению, появилась в воде. Столь же туманно Гердер рассуждает о непрерывном развитии животных форм. Естественнонаучные догадки в «Идеях…» перемежаются с рассуждениями о переселении душ и их бессмертии. Цель развития беспредельна, Гердер задумывается над тем, во что выльется совершенствование человека. На Земле люди – предел развития, дальнейший прогресс жизни воображение Гердера переносит в мир неземной, потусторонний. На этом кончалась первая часть, попавшая в руки Канта. Собственно, об истории человечества речи в книге не было.
Именно на это и обратил внимание рецензент. Ничего, кроме легкомысленной дерзости, в построениях Гердера Кант не увидел. Ученик рассуждал о вещах, перед которыми учитель еще в молодости остановился в полной нерешительности: во «Всеобщей истории и теории неба» Кант отверг возможность применить принцип развития к органической материи. Неблагоприятное впечатление на Канта произвела и манера, в которой написана книга Гердера, – эмоциональная, порой выспренняя, лишенная четкости и доказательности. Вместо логической точности в определении понятий читатель находит лишь туманные многозначительные намеки. Кант собрал букет выразительных цитат, из которых явствовало, что Гердер рассуждает о вещах, о которых Пока можно только фантазировать. Кант не приписывал Гердеру больше того, что непосредственно стояло в тексте. Идеи органической эволюции казались ему «столь чудовищны, что разум отшатывается от них». (Здесь Канта не следует судить строго. Напомним, что даже Гегель, чья философия целиком была пронизана идеей развития, не решался применить эту идею к миру природы.)
Кант иронизировал по поводу стремления Гердера опереться на эволюционное учение для обоснования идеи бессмертия души. Ежели даже возможны существа, которые находятся на более высокой ступени по отношению к человеку, то отсюда не следует вывод, что один и тот жеиндивид достигнет этой более высокой ступени. Гусеница превращается в бабочку, но между ними лежит не смерть, а состояние куколки. В заключение рецензии Кант высказывал пожелание, чтобы его ученик «обуздал свой пылкий гений и чтобы философия, забота которой состоит более в сокращении числа спесивых любимцев, чем в умножении их, могла направлять автора в дальнейших его трудах не намеками, а определенными понятиями, не воображением, окрыленным метафизикой или чувствами, а широким в замыслах, но осмотрительным в применении разумом».
Рецензия появилась в одном из первых номеров «Всеобщей литературной газеты», подписи под ней не было, но Гердер «по почерку» сразу узнал своего учителя. Ими Канта стояло среди участников нового журнала, и анонимность рецензии была секретом полишинеля.
Гердер поражен, возмущен и полон желания нанести ответный удар. В письме к Гаману он замахивается на «Критику чистого разума»: «Я получу искреннее удовольствие, когда сокрушу и опустошу идол разума». Но это планы на далекое будущее. В письме к Якоби он излагал впечатление от статьи Канта «Идея всеобщей истории в всемирно-гражданском плане». Употребив по адресу Канта нецензурное слово, глава протестантской церкви Веймара просил у Якоби поддержки: «Мне бы хотелось, чтобы небо воодушевило тебя написать несколько фраз о бессмысленностях „Идеи“ (все остальное и весь замысел украден из „Идей…“), например: человек – это животное, нуждающееся в господине, человек существует не для себя, а для рода, в роде развивает он все свои силы, и все в конце концов направлено к политическому антагонизму и совершеннейшей монархии, вернее, сосуществованию совершеннейших монархий, которыми управляет чистый разум».
