Иван Конев - Сорок пятый
«Рама» доживала тогда свои последние дни. Но те, кто видел её, не могли забыть, сколько неприятностей она доставила нам на войне. Я не раз наблюдал на разных фронтах действия этих самолётов — они были и разведчиками, и корректировщиками артиллерийского огня — и, скажу откровенно, очень жалел, что на всем протяжении войны мы так и не завели у себя ничего подобного этой «раме». А как нам нужен был хороший, специальный самолёт для выполнения аналогичных задач!
Утром 23 апреля на помощь танковым корпусам Рыбалко подошла 48-я гвардейская стрелковая дивизия армии Лучинского под командованием генерал-майора Г. Н. Корчикова. Это было очень существенно, потому что
перед таким серьёзным препятствием, как Тельтов-канал, с его хорошо организованной обороной, у нас на первых порах оказались одни танкисты, а они крайне нуждались в поддержке пехоты.
Пока подтягивались стрелковые дивизии 28-й армии, Рыбалко вместе со своими командирами корпусов вел подготовку к форсированию канала. В командирской разведке участвовали и прибывшие сюда раньше своих частей командиры артиллерийских дивизий. Все планировалось в очень сжатые сроки, но по-настоящему, основательно.
Было принято решение форсировать канал одновременно всеми тремя корпусами на широком фронте. Но при этом мы определили главное направление, на котором сосредоточили наибольшую плотность артиллерийского огня, создали артиллерийский кулак, способный прошибить наверняка все, что противостоит нам. Прошибить и открыть дорогу прямо в Берлин.
На фронте главного участка прорыва протяжением четыре с половиной километра было сосредоточено около трёх тысяч орудий, миномётов и самоходных установок. Шестьсот пятьдесят стволов на километр фронта! Пожалуй, это единственный случай за всю мою практику на войне. Однако я считал такую плотность артиллерийского огня оправданной и сложившейся обстановкой, и тем, что уже виден был конец войны и его надо было приблизить.
Кроме артиллерии, предназначенной для подавления обороны врага на Тельтов-канале, специально для обеспечения форсирования и дальнейшей поддержки наступления было выделено много орудий прямой наводки. По существу, вся непосредственно войсковая артиллерия, начиная от 45-миллиметровой и кончая 122-миллиметровой, а также тяжелая артиллерия 152- и 203-миллиметровых калибров предназначалась к использованию в качестве орудий прямой наводки, наиболее точной и прицельной.
Артиллерийская подготовка должна была продолжаться пятьдесят пять минут. Так как времени на подготовку было мало (всего одни сутки) и полностью, на всю глубину, разведать систему обороны противника было, разумеется, невозможно, огонь планировался главным образом по переднему краю. В глубине предстояло подавить лишь оборонительные узлы на перекрестках улиц, которые могли потом препятствовать продвижению наших танков и пехоты.
Начало подготовки было назначено на шесть часов двадцать минут 24 апреля. Мы сознательно взяли не круглую цифру, которую частенько брали до этого, потому что круглые цифры — 6.00, 7.00 — обычно вызывают у обстрелянных солдат и командиров противника настороженную готовность к тому, что «ага, вот 6.00, не исключено, что именно сейчас может начаться артиллерийский налет или артподготовка...»
Пока в течение 23 апреля основные силы армии Рыбалко готовились к завтрашней переправе через Тельтов-канал произошло частное, но знаменательное событие: через офицера связи была установлена связь с частями 1-й гвардейской танковой армии генерала Катукова, которая в это время также подходила вплотную к Берлину.
Две бригады Рыбалко, 70-я и 71-я, по-прежнему выполняли задачу, поставленную им минувшей ночью: выходили навстречу частям 1-го Белорусского фронта.
Тем временем танкисты Лелюшенко продолжали успешно наступать на потсдамском направлении, прикрываясь с запада 5-м механизированным корпусом. 6-й механизированный корпус в районе Штуккена добил остатки немецкой пехотной дивизии «Фридрих Людвиг Ян», взял в плен её командира и развивал наступление дальше, в направлении на Бранденбург. Продвинувшись на двадцать пять километров, он занял населенный пункт со странно звучавшим тогда на немецкой земле названием «Ленин», которое оказалось, конечно, просто фонетическим совпадением.
К вечеру этого дня армия Лелюшенко уже охватывала Берлин с юго-запада. Расстояние, которое теперь отделяло её от пробивавшихся ей навстречу войск 1-го Белорусского фронта, 47-й армии Перхоровича и 9-го корпуса танковой армии Богданова, составляло всего двадцать пять километров.
Армия Гордова после жестоких боёв весь этот день производила необходимые перегруппировки, ликвидируя разрывы между частями и создавая сплошной фронт, плотно и прочно закрывающий пути отхода франкфуртско-губенской группировке противника.
28-я армия Лучинского продолжала стремительно выдвигаться к Берлину. 128-й её корпус под командованием опытного и энергичного генерала П. Ф. Батицкого подошёл к Тельтов-каналу. Ему предстояло форсировать канал вместе с 3-й танковой армией. Одна из дивизий этого корпуса, 152-я, под командованием полковника Г. Л. Рыбалка, выходя к Миттенвальде, во второй половине дня вступила в бой с небольшой частью франкфуртско-губенской группировки немцев, пытавшейся прорваться к Берлину. Предотвратив эту попытку, дивизия к вечеру уже дралась на западной окраине Миттенвальде.
Главные силы Лучинского, 20-й (командир генерал-майор Шварев Н. Г.) и 3-й (командир генерал-майор Александров П. А.) гвардейские стрелковые корпуса, настойчиво продвигались к южной окраине Берлина. Одному из этих корпусов предстояло, не доходя до Берлина, сосредоточиться в районе Барута. Своим присутствием этот корпус должен был подстраховывать направление, по которому в случае какой-либо неожиданности могла прорваться франкфуртско-губенская группировка.
Основным моим местонахождением в последние дни была армия Пухова, и я совмещал с его командным пунктом также и свой передовой командный пункт.
Накануне я выехал от Пухова в районы, занятые танкистами. Но оказалось, что пути ещё недостаточно расчищены, мне не удалось проехать и пришлось вернуться. 23 апреля Рыбалко, с которым, несмотря на бродившие где-то между танкистами и пехотой вражеские группы и группочки, была все время устойчивая связь по ВЧ, так же как и с Лелюшенко, доложил мне, что у него был командарм 28 Лучинский.
Я сел в «виллис» и поехал к Рыбалко. После взятия Котбуса, запиравшего нам сразу несколько дорог и доставлявшего большие неудобства, положение теперь намного облегчилось и можно было ехать прямо по дороге от Котбуса на Барут и дальше — на Берлин.
