Хью Тревор-Роупер - Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945
В конце прохода находилась дверь, ведущая в маленькую прихожую, где располагалась гардеробная, откуда наверх вели четыре бетонные лестницы. Это был запасный выход.
Помимо бункера фюрера, были и другие подземные убежища, расположенные в подвалах комплекса правительственных зданий. Так, существовал бункер партийной канцелярии, где жил Борман со своим штабом, а также обслуживающий персонал и эсэсовская охрана. В третьем бункере размещался бригаденфюрер СС Монке, комендант имперской канцелярии, и его подчиненные. Геббельс и его штаб укрывались в подвалах министерства пропаганды. Из всех этих укрытий офицеры и чиновники ежедневно ходили в бункер фюрера на продолжительные совещания, проходившие в узком центральном проходе. Йодль и Кейтель приезжали сюда из штаба Верховного командования вермахта – из Цоссена или Потсдама, вместе с новым начальником штаба, так как Гудериан был с этого поста смещен. Как и его предшественники, он не смог приспособиться к вдохновенной стратегии фюрера, и 30 марта, после череды бурных сцен, принял предложение Гитлера уйти в отставку из-за болезни сердца. На посту начальника штаба Гудериана сменил Ганс Кребс. Кребс долгое время был военным атташе в Москве. Способный, но поденщик по натуре, «гладкий приспособленец», по выражению Шпеера, угодник Гитлера и близкий друг Бормана, он исповедовал фундаментальный национал-социализм, и последним его действием как эмиссара издыхающего нацизма станет поездка к его бывшим русским друзьям.
Тогда, 20 апреля, в этот подземный бункер пришли обычные и не совсем обычные визитеры, чтобы принести свои по большей части неискренние поздравления по случаю дня рождения фюрера. Начиная с полудня гости приходили и уходили, а весь день был занят приемами, речами и совещаниями. Несмотря на катастрофическое положение, все гости отметили, что фюрер выглядит очень уверенно. Он все еще верил, что у стен Берлина русские потерпят свое самое сокрушительное поражение. В саду канцелярии Гитлер принял делегацию мальчиков из гитлерюгенда, которых привел Артур Аксман, и в присутствии Гиммлера, Геринга и Геббельса (в саду не было взрослых солдат, чтобы они не затмили юных воинов) поблагодарил их, вручив награды за их подвиги в этой последней, решающей битве. После этого Гитлер удалился в маленький конференц-зал, где по очереди принял Дёница, Кейтеля и Йодля. Остальные выстроились в центральном проходе, и Гитлер, подходя к ним по очереди, пожимал руки и поговорил с каждым. С Кейтелем он был особенно любезен. «Я никогда вас не забуду, – сказал он. – Я никогда не забуду, что это вы спасли меня после покушения и что это вы помогли мне выбраться из Растенбурга[147]. Это было правильное решение и правильное действие для того момента». Среди прочих гостей на этой последней церемонии присутствовали Борман, Риббентроп и Шпеер.
После приемов началось совещание. Главный вопрос, который на нем обсуждали, касался непосредственной угрозы географической целостности рейха. Через несколько дней, а возможно, и часов последний путь на юг будет перерезан. Перенесет или не перенесет Гитлер свою ставку на юг, куда уже переехали или переезжают все штабы и министерства? Советники были единодушны в том, что кольцо русских армий вокруг Берлина неминуемо скоро сомкнется. Если Берлин окажется в окружении, то вырваться из него будет невозможно. Единственная альтернатива – немедленно уезжать в Оберзальцберг, пока дорога туда открыта. Другого случая уже не будет. Геринг и Кейтель, Гиммлер и Борман, Геббельс, Кребс и Бургдорф – все убеждали Гитлера покинуть обреченный город, но Гитлер не отвечал ни да ни нет. Самое большее, что он мог сделать, – это выполнить решения, принятые десять дней назад на случай возникновения сложившейся теперь ситуации. Тогда было решено, что если союзники перережут территорию рейха пополам, то в двух отделенных друг от друга областях будут созданы два независимых командования. На севере командование будет поручено гроссадмиралу Дёницу, на юге – фельдмаршалу Кессельрингу, если Гитлер не переведет свою ставку на один из этих двух театров. Гитлер 20 апреля принял решение возложить командование всеми вооруженными силами Германии на севере на Дёница, но относительно южного театра военных действий решение пока не было принято. Дело было не в том, что Гитлер не доверял Кессельрингу или знал правду, – даже его любимый фельдмаршал простился со всеми надеждами и вел на юге переговоры о безоговорочной капитуляции[148]. Гитлер просто еще не определился со своими дальнейшими действиями. Рано или поздно он примет решение или, как он предпочитал выражаться, оставит это решение на волю провидения. Для Гитлера нерешительность, в отличие от Гиммлера, не была характерным состоянием души; колебания предшествовали принятию решения. Если решение было принято, никто не мог переубедить Гитлера, так же как никто не мог заставить его поторопиться с его принятием. Никто пока не мог сказать, какое именно решение примет Гитлер. После окончания совещания Борман заверил своих секретарей, что через день, от силы два, Гитлер и остатки его штаба покинут Берлин. Правда, полковник Николаус фон Белов, военно-воздушный адъютант Гитлера, проработавший с ним восемь лет, был убежден, что Гитлер теперь ни за что не покинет столицу рейха.
После конференции гости вышли из бункера, и длинные вереницы грузовиков и самолетов начали покидать Берлин в общем направлении на Оберзальцберг. Среди тех, кто улетал из Берлина, были высшие командиры люфтваффе. Улетали они с чувством невероятного облегчения. По крайней мере, в Оберзальцберге они будут избавлены от нескончаемых оскорблений, невозможных приказов и яростных обвинений, которыми Гитлер теперь реагировал на каждую их неудачу. «Надо расстрелять парочку офицеров люфтваффе! – мог он крикнуть какому-нибудь оправдывающемуся генералу. – И тогда все сразу изменится!» «Весь штаб люфтваффе надо повесить!» – орал Гитлер дрожащему генералу Коллеру и яростно швырял трубку на рычаг. Люфтваффе действительно терпели полный крах, и ничто теперь не могло исправить последствия этого краха. Берлин покинул и создатель люфтваффе, виновник краха Герман Геринг. Он покинул своего фюрера вечером 20 апреля. Прощание было ледяным. Они больше ни разу не встретились. Геринг оставил в Берлине двух своих старших офицеров для связи со ставкой фюрера: генерала Коллера, начальника штаба, и генерала Кристиана, начальника оперативного отдела[149]. Генерал Кристиан был молодым человеком, сделал головокружительную карьеру после того, как женился вторым браком на секретарше Гитлера фрейлейн Герде Дарановски; после этого он стал вхож в ближайшее окружение фюрера. Генерал Коллер был не так молод, не так успешен и не так талантлив. Именно на его голову постоянно обрушивались оскорбления и угрозы Гитлера, которые он, будучи добросовестным старым офицером, нервным и воспитанным аристократом, бесконечно и бесплодно отвергал. Тем не менее он является весьма ценным источником в нашей запутанной и сложной истории, так как аккуратно вел дневник.
