Хью Тревор-Роупер - Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945
Закончив беседу, Шверин фон Крозиг и Гиммлер вышли на улицу, где их ждали Шелленберг и его друг Зельдте[142]. Эти двое обсуждали ту же тему, но, как водится, продвинулись дальше, чем их вышестоящие начальники. Они решили, что Гиммлер должен взять на себя всю полноту государственной власти и заставить Гитлера в его день рождения (то есть на следующий день) обратиться по радио к немецкому народу с манифестом, объявить в нем конец однопартийной системы, упразднить народные суды и пообещать свободные выборы. Когда появился Гиммлер, Зельдте обратился к нему с просьбой использовать все его влияние на фюрера с тем, чтобы побудить его к переговорам о мире. Это уже не личное дело, речь идет о «биологическом выживании немецкого народа». Не приходится гадать, откуда взялись такие слова: это была излюбленная фраза Шелленберга. Сидя в машине, по дороге от дома Шверина фон Крозига Шелленберг снова вернулся к своей теме. Он, кроме того, без устали хвалил графа, говоря, что Шверин фон Крозиг – единственный человек, достойный занять пост министра иностранных дел в будущем правительстве Гиммлера.
Так, через Шверина фон Крозига и Зельдте, так же как через Керстена и Вульфа, Шелленберг непрерывно подстрекал Гиммлера отдалиться от Гитлера, низложить его, а если потребуется, то и убить, и немедленно начать переговоры с Западом. Естественно, как всякий человек из плоти и крови, уверенный в своих дарованиях и оторванный от реальности, Шелленберг был уверен, что с каждой новой попыткой он все ближе и ближе подбирается к намеченной цели. Но реальность была абсолютно иной. Гиммлер по-прежнему проявлял упрямую нерешительность, разрываясь между верностью и сомнением. В полночь он велел принести шампанского, чтобы выпить за здоровье фюрера в день его рождения. Услышав этот приказ, Шелленберг покинул дом Гиммлера. В такой церемонии он участвовать не мог. Он поехал в Гарцвальде, в имение своего союзника Керстена, где продолжил свои отчаянные, нескончаемые махинации.
Глава 4
Кризис и решение
20 – 24 апреля
20 апреля у Гитлера был день рождения; Геббельс напомнил немцам об этом факте в своем выступлении по радио, призвав их слепо верить в фюрера и звезды, которые вместе выведут страну из нынешних трудностей. На этот день Гитлер планировал уехать в Оберзальцберг и оттуда, из пещеры Барбароссы, руководить сражениями на южном фланге. Десять дней назад в Оберзальцберг были посланы слуги подготовить дом к приему фюрера[143]. Но за эти десять дней катастрофа следовала за катастрофой. «Всю неделю, – писал Шверин фон Крозиг, – в Берлин непрерывным потоком прибывали вестники Иова». Германия была почти полностью захвачена. Лишь узкий коридор отделял американцев, форсировавших Эльбу, от русских, преодолевших Одер и Нейсе и угрожавших одновременно Дрездену и Берлину. На севере британцы вошли в пригороды Бремена и Гамбурга. На юге французы вышли к верхнему течению Дуная; русские взяли Вену. В Италии войска фельдмаршала Александера захватили Болонью и проникли в долину реки По. В самом сердце рейха генерал Паттон пробивался к югу через Баварию, колыбель нацизма, в Альпы, которым было суждено стать его могилой.
Ставка Гитлера размещалась в имперской канцелярии, огромном мавзолее, который был построен для того, чтобы внушать трепет марионеточным царям и возвеличивать немецкую гордость. Огромные помещения, сложенные из глыб порфира и мрамора, внушительные двери и массивные канделябры – все это теперь было никому не нужно и быстро разрушалось от взрывов и пожаров. Никаких кабинетов и учреждений в имперской канцелярии уже не было, уцелевшие строения использовались как командные пункты и господствующие высоты. Однако под зданием старой канцелярии и под садом был за время войны на глубине 8 метров выстроен подземный бункер. Войти в бункер можно было через канцелярию по лестнице, проходившей через продуктовый склад. У подножия этой лестницы находилось узкое пространство, окруженное тремя герметичными водонепроницаемыми переборками. Одна из этих переборок перекрывала путь в склад – проход Канненберга[144], как шутя называли этот путь (Канненберг был дворецким Гитлера). Вторая переборка прикрывала выход на наружную лестницу, выходившую в сад министерства иностранных дел; третья лестница вела в бункер[145]. Сам бункер был разделен на две части. Первая состояла из двенадцати комнат, каждая размером не больше вместительного буфета – по шесть с каждой стороны центрального прохода. Здесь размещались чуланы и комнаты прислуги, а кроме того, находилась Diätküche, вегетарианская кухня, где готовили блюда для Гитлера. В конце главного прохода, который теперь использовали как общую столовую для обитателей бункера, начиналась еще одна лестница, ведущая еще ниже, в следующий, больший нижний бункер. Это был личный бункер Гитлера, Führerbunker, сцена, на которой разыгрывался финальный акт нацистской мелодрамы. Несмотря на ограниченную площадь, там вполне хватило бы места для постановки некоторых вещей Никола Буало.
Бункер фюрера состоял из восемнадцати тесных, неудобных комнат и центрального прохода. Не могло быть большего контраста, чем контраст между египетской громадностью помещений новой имперской канцелярии, для пересечения которой трепещущим послам требовалась целая вечность, и этими жалкими подземными норами, в которых карликовый двор продолжал воздавать раболепные почести своему фюреру. Перегородка делила центральный проход на две части. С ближней от перегородки стороны находилась комната отдыха, откуда можно было попасть в служебные отсеки и караульное помещение, на телефонную станцию и на аварийную электростанцию. За перегородкой находилась святая святых. Здесь центральный проход становился конференц-залом, где Гитлер проводил совещания ставки. Левая дверь вела в отсек, состоявший из шести комнат, – в личные апартаменты Гитлера и Евы Браун. На половине Евы Браун были жилая комната, совмещавшая гостиную и спальню, ванная и гардеробная; на половине Гитлера была спальня и рабочий кабинет. Шестая комната выполняла функцию прихожей. Две других двери слева вели в маленькую «картографическую комнату», где проводились небольшие совещания, и в узкий пенал, известный под названием «собачий бункер»[146], в котором теперь помещались офицеры, охранявшие фюрера. В конце «собачьего бункера» начиналась лестница, выходившая на неоконченную бетонную наблюдательную вышку. Справа в проходе находились помещения, которые занимали врачи, Морель и Штумпфеггер, а кроме того, здесь же находился кабинет первой помощи доктора Штумпфеггера. В начале апреля Гитлер приказал Штумпфеггеру открыть перевязочную в канцелярии, так как стали возможны ранения. Штумпфеггер перенес в имперскую канцелярию свои хирургические инструменты из Хоэнлихена. Эта перевязочная находилась не в бункере, а в подвале новой канцелярии. Операционная в бункере фюрера предназначалась для одного Гитлера.
