Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
Сохранилось послание от 13 июля Гийома де Шатийона жителям Реймса состоящее из трех пунктов.
Во-первых, он сообщал, что сторонники Дофина вошли в Труа благодаря предательству епископа Жана Легизе, настоятеля городской церкви и брата Ришара, но захватчикам уже угрожает голод, и их успех вряд ли продлится долго
[269]. Во-вторых, что он присутствовал при допросе одного бургундского оруженосца, который лично видел Деву, и показал, что она "является самой настоящей простушкой". В-третьих Гийом просил жителей не поддаваться панике и продержаться шесть недель до подхода помощи. Шесть недель, это довольно большой срок, но все же не невообразимый.Имеются также два письма Карла VII к жителям Реймса. Первое датировано 4 июля, когда король находился в Бриенон-сюр-Армансон [270]. В нем он говорит, что одержанные победы, по его мнению, были достигнуты "больше божественной благодатью, чем человеческим трудом" (Дева не упоминается). Кроме того, "по совету тех, кто принадлежит к нашей крови и роду, нескольких выдающихся прелатов [включая архиепископа Реймса] и других членов нашего Большого Совета", он отправился в Реймс, "чтобы принять коронацию и помазание согласно древнего обычая" (всего лишь обычая, поскольку, после смерти своего отца, он уже является полноправным королем). "Мы призываем и просим вас, в силу верности, которой вы обязаны нам, принять нас так же, как вы принимали наших предшественников. Не бойтесь, независимо от того, что было в прошлом, мы будем относиться к вам как к добрым и верным подданным. Если вы захотите узнать больше, мы пришлем к вам герольда (в данном случае им стал герольд Гиени, тот самый, который в мае 1429 года передавал письма Жанны д'Арк англичанам, осаждавшим Орлеан), который обязательно все вам расскажет".
Примечательно, что это письмо, возможно, прибывшее в Реймс двумя или тремя днями позже, не упоминается в муниципальном реестре. Однако можно предположить, что оно не было проигнорировано эшевенами, и, было вскрыто и прочитано, но него просто предпочли не отвечать официально. Второе письмо, датированное 11 июля в Труа, было адресованное клирикам, буржуа и жителям Реймса. В нем сообщается о том, что король был очень хорошо принят жителями Труа, как "добрые подданные" должны поступать "со своим государем и природным господином". Карл VII повторяет, что готов проявить свою добрую волю и приглашает реймсцев приехать к нему. Но на этот раз он требует ответа. Нетерпение короля очевидно.
По-видимому, на это письмо, ответ был дан (хотя он и не сохранился), поскольку в письмах отправленных королем 16 июля из Сет-Со [271], сообщалось, что клирики, дворяне, эшевены и жители города Реймса прислали к королю представительную делегацию, чтобы со всем смирением выказать полное и всестороннее послушание. Из-за "раздоров" им пришлось вступить в союз с мятежными бургундцами и англичанами, и теперь по королевской милости все это забыто и прощено. Но они должны принести клятву быть верными подданными, и тогда они сохранят свои привилегии, имущество, должности и избегнут любых упреков. Письма были скреплены Большой печатью и одобрены Большим Советом, на котором присутствовали герцог Алансонский, графы Клермонский и Вандомский, канцлер Рено де Шартр, епископы Шалона, Се (Роберт Рувр) и Орлеана (шотландец Жан де Сен-Мишель), сеньоры д'Альбре, де Лаваль, де Ла Тремуй, де Трев (Роберт ле Масон) и де Гокур. Однако уступки были меньше, чем в Труа, особенно в налоговых вопросах. Не было ничего сказано и о том, что король не станет назначать в Реймс капитана [272] и размещать в городе гарнизон, как это было обещано Труа, поскольку там находились бургундцы и англичане, которые при желании могли обороняться.
Как бы там ни было, король, поздним вечером в субботу 16 июля, без происшествий въехал в Реймс.
В тот же день Бедфорд, через гербового короля Англии, сообщил Совету Генриха VI в Англии, что ему необходима "срочная помощь", поскольку Дофин начал военную кампанию "с очень большими силами". Отсюда измена нескольких крупных городов, включая Труа и Шалон, а Реймс похоже сегодня поступит также (регент был хорошо информирован). Следует предположить, что сразу после своей коронации, он направится к Парижу. Но на этот раз ему будет оказано серьезное сопротивление, поскольку регент и Филипп Добрый едины в своем стремлении пресечь его начинания. Герцог Бургундский показал себя "добрым родственником, другом и верным вассалом короля". Герцог покинул город, чтобы отправиться в Артуа, собирать подкрепления и присоединиться к армии, прибывшей из Англии, и людям, которых Бедфорд привел из Нормандии. Бедфорд, в свою очередь, в течение двух дней покинет Париж, чтобы встретиться с кардиналом Винчестерским Генри Бофором, который стоит во главе этой армии. Сожалеть можно лишь о том, что Бофорт не прибыл раньше. "Ибо если бы Богу было угодно, чтобы он прибыл раньше, как его дважды умоляли послы и гонцы, то неудобства не были бы такими, какие они есть сейчас" [273].
Лучшим источником информации о коронации, которая состоялась в Реймсском соборе в воскресенье утром 17 июля 1429 года, является письмо, отправленное вечером того же дня тремя анжуйскими дворянами своим "суверенным и самым прекрасным дамам" королеве Марии и ее матери Иоланде, королеве Сицилии. Накануне король прибыл в город приведенный "в полное повиновение". За сосудом со святым елеем, хранившимся в близлежащем аббатстве Сен-Реми, были направлены маршал Буссак, сеньор де Ре, магистр арбалетчиков Франции Жан Мале де Гравиль и адмирал Луи де Кюлан, которые были верхом, сами несли свои знамена и были при оружии (чтобы произвести впечатление). Они сопровождали аббата Сен-Реми, который нес драгоценный сосуд, до самых хоров собора. Служба продолжалась с 9 утра до 2 часов дня. Дважды трубили трубы и раздавались крики "Ноэль!": сначала при помазании, а затем при возложении короны на голову короля. Крики были настолько громкими, что казалось, что своды собора треснут. Жанна постоянно находилась рядом с Карлом, держа в руке свой штандарт. Они оба выглядели очень торжественно. Сеньоры де Лаваль и де Сюлли (Ла Тремуй) были возведены в графы, а сеньор де Ре — назначен маршалом Франции. 18 июля король покинул Реймс, "держа путь в Париж". Герцог Бургундский, уехав из Парижа, удалился в Лаон, откуда немедленно отправил гонца к Карлу VII. Существует надежда на "мирный договор". "Не вызывает сомнений, что Дева скоро приведет Париж к повиновению". Карл VII и светские пэры Франции посвятили в рыцари более 300 дворян (один источник приводит цифру 240, другой утверждает, что Карл VII посвятили только трех, а герцог Алансонский проявил больше рвения). Среди посвященных был племянник епископа Шалона, Роберт де Сарбрюк, известный как Дамуазо де Коммерси, грозный воин, который, как известно, поддерживал контакты с жителями деревни Домреми и в частности, с отцом Жанны д'Арк [274].
По традиции, помимо клятвы, которой король обязывался защищать Церковь, преследовать ересь и вершить правосудие, помазания и коронации, примечательным моментом церемонии была поддержка короны над головой короля двенадцатью пэрами Франции. Этот обряд символизировал единство королевства, а также тот факт, что король нуждался в помощи высшей аристократии для выполнения своей миссии. В этом случае из шести церковных пэров присутствовали только двое — архиепископ Реймса и епископ Шалона. Епископ Лаона, Гийом де Шампо, хотя и был сторонником Карла VII, не участвовал в экспедиции, но тем не менее, был проинформирован о ходе операции Жаком де Бурбоном, известным как король Яков, письмом датированным 24 июля 1429 года. Епископ Лангра, Шарль де Пуатье, был бургиньоном. Двое других, Пьер Кошон, епископ Бове, и Жан де Майи, епископ Нуайона, были сторонниками Бедфорда. Из шести традиционных светских пэрств три были поглощены французской короной: герцогство Нормандия, графства Тулуза и Шампань. И даже Гиень, путем конфискации. Оставались Фландрия и Бургундия, сеньором которых был Филипп Добрый. Он был призван перед главным алтарем собора французским гербовым королем, и его отсутствие было отмечено. Поэтому роль шести светских пэров играли шесть великих сеньоров, включая Иоанна, герцога Алансонского, который сам был пэром Франции, но в некотором смысле "новой креации". Отсутствовавшего коннетабля Артура де Ришмона заменил сеньор д'Альбре, единоутробный брат Ла Тремуя.
