Эрвин Полле - Четыре жизни. 1. Ученик
Уважаемый читатель! Может быть, я утомил рассуждениями о приёмных экзаменах, но это ключевой момент системы высшего образования. Именно на этой стадии можно и нужно определять, что для абитуриента главное: знание или диплом. Говорят, в начале 21-м века у молодёжи России превалирует тенденция к знанию. Не уверен в массовости явления. В «умном» Томске на столбах повсеместно развешаны броские объявления с предложениями дипломов государственного образца о высшем образовании за полгода, год.
Следующий этап, приближавший меня к учебной деятельности, руководство студентами на уборке урожая.
Сентябрь 1965 г. АПИ отправил 100 химиков, преимущественно девушек (моя группа — 35 человек) в крупный совхоз невдалеке от райцентра Топчиха. Директор совхоза определил отряд целиком в отделение, расположенное в десятке километров от центральной усадьбы и занимающееся выращиванием сахарной свеклы. Поселили в огромном помещении без перегородок с нарами, то ли бывшем складе, то ли казарме, трое руководителей, мужиков, расположились в примыкающей комнатушке. Питались в столовой отделения под будущий расчёт.
Плантации сахарной свеклы впечатлили, плоские квадратные чеки в 20–25 гектаров, с каждой стороны (400–500 м) чек окаймлён узкой лесополосой с двумя рядами высоких пирамидальных тополей и кустарниками между ними (система задержания снега зимой, да и пыльные бури летом в степном Алтае доставляют много неприятностей). По чеку проходил специальный комбайн, подкапывающий корнеплоды, задача студентов: собрать бураки в кучи, затем обрезать ботву. К концу дня подготовленные корнеплоды погрузить на транспорт, взвесить и отправить на сахарный завод. От веса сданных корнеплодов зависела оплата, причём основная «валюта» — сахар, несколько килограммов бесплатно, остальное по 38 коп/кг, в Барнауле сахар продавался по 78–86 коп/кг.
Отличная солнечная погода, дневное задание перевыполнялось, сачковать невозможно, все на виду, проблема — туалет. Периодически устраивали общий перерыв, «девочки налево, мальчики направо». На 4-й день обратил внимание, девушки начали индивидуально бегать с ускорением к лесополосе. Одна, другая, третья… Начал интересоваться, девушки смущаются (мне-то всего 24), ничего не говорят. Два час наблюдений, сообразил — отравление. Понёсся к заведующему отделением. Тот: «А Вы знаете, я киселя поем, меня тоже слабит». Медпункт в отделении закрыт, то ли фельдшер собственную картошку копает, то ли грибы собирает. С попутным грузовиком доехал до центральной усадьбы, купил в аптеке на свои личные деньги двадцать упаковок синтомицина (популярный в те годы кишечный антибиотик) и начал сам лечить девушек. Скандалил в столовой, в глазах «аборигенов», наверно, выглядел озабоченным клоуном. Больных освободил от работы, дня через три все уже занимались свеклой.
Прошло более 40 лет, думаю, зачем мне всё это было надо? Забота о людях? Скорей всего! А риск? В то время удивляла инфантильность коллег-руководителей при ликвидации последствий массового пищевого отравления студентов, теперь нет.
Активная позиция в неприятном эпизоде расположили ко мне девушек, в технологические перерывы (комбайн впрок свеклу не подкапывал, так как на солнце она быстро теряла в весе) собирались на куче ботвы и беседовали на самые доверительные темы. Запомнился вопрос 18-летней «крупногабаритной» девушки:
— Эрвин Гельмутович! Скажите, а ведь любви же нет?
— Что Вы, девушки, конечно есть! И Вы ещё встретите свою любовь!
Если говорить откровенно, то, имея жену и дочь, был совсем не уверен в собственных утверждениях. Приближающаяся к финалу жизнь доказала, что ответил студенткам правильно.
Хорошая работа студентов на уборке свеклы вызвала недовольство местных жителей, они сами хотели заработать сахар (из дешёвого сахара и самогонка легче пьётся), руководство совхоза отправило нас домой с благодарностями на 2 недели раньше запланированного срока. Не все студенты захотели полностью выкупать заработанный сахар, я этим воспользовался и наполнил рюкзак под завязку. 64 кг. В ночной пригородный поезд рюкзак мне помогли поднять, рано утром надели на плечи и подсадили на вокзале в городской автобус. Вышел в центре Барнаула и на автопилоте двигался около километра (к счастью, прохожих и знакомых ещё на улицах не было), в 6:30 открыл дверь в комнату общежития и упал прямо с грузом. Жена довольна!
Работа ассистентом способствовала повышению эрудиции, приобретению опыта преподавательской работы, одновременно помогла чуть-чуть поправить семейные финансовые дела (ставка ассистента аж на 27 рублей выше стипендии аспиранта), на основе почасовой оплаты подрабатывал в мединституте. Однако денег для семьи катастрофически не хватало, только учёная степень могла вывести на приличную зарплату.
Занятия вёл с дневниками-химиками, заочниками и вечерниками специальности «промышленное и гражданское строительство». У строителей программа проще, чем у студентов-химиков, но довольно обширная, включала лекции, лабораторные и семинарские занятия. Боже мой! Бывают дневники слабые, но заочники (подавляющее большинство) — это нечто. Люди взрослые, стремящиеся любым способом получить зачёт и сдать экзамен (не как, а просто сдать). Стыдно, когда перед 24-летним, унижаются, пытаются угодить работяги, старшие тебя на 10–15 лет. Как можно забыть заискивающие глаза вопрошающего наедине заочника: «Вам машину дров привезть?» Сразу я даже не понял, о чём речь.
Тяжело вести занятия с вечерниками. В отличие от заочников, находящихся в учебном отпуске и занимающихся в дневное время, вечерники приходят 4 раза в неделю после трудового дня (в советские времена от вечерников требовалась справка с места работы). Студенты усталые, вторую вечернюю пару большинство борется со сном. Лучше других воспринимали вечерние занятия студенты, пристроившиеся работать в институт лаборантами, секретарями…. Если лектор грозит будущими карами на экзамене, посещаемость хорошая, если жалеет студентов, может остаться наедине со старостой, обязанным приносить на занятия групповой журнал из учебной части. Считал и считаю, вечернее образование для химиков, физиков, биологов и других специальностей, для которых экспериментальная практика является фундаментом образования (скажем, лабораторные занятия по органической химии в мои студенческие годы продолжались 8 часов), профанацией. Та же история, что и с заочниками, большинству вечерников важны не знания, нужен диплом. Отсюда желание любым способом угодить очередному преподавателю. За 14-летнюю вузовскую деятельность я встретил не больше 2–3 действительно толковых вечерников, причём это были студенты, перешедшие с дневного отделения по семейным обстоятельствам.
