Людмила Сукина - «Золотое» столетие династии Романовых. Между империей и семьей
Близким к трону и императору журналистом, поддерживавшим своим пером самодержавие Романовых, был князь Владимир Петрович Мещерский (1839-1914) – издатель ультраконсервативного журнала «Гражданин». Даровитый писатель, прославившийся романами из жизни высшего света, и публицист, любивший морализировать в своих статьях на тему воспитания и облагораживания простого народа, Мещерский слыл весьма эксцентричной личностью. Его разнузданные выходки в общественных местах и образ жизни составили ему настолько скверную репутацию, что от него отвернулись все родственники и благоволивший ему в молодости К. П. Победоносцев. Но это обстоятельство, видимо, мало смущало Александра III. Он продолжал встречаться с Мещерским, пусть и втайне от супруги. Император материально поддерживал издательскую деятельность Мещерского, тратя на нее деньги, предназначавшиеся для женского образования, так как последнее считал совершенно излишним.
Владимир Петрович, по мнению самого Александра, был наглым, навязчивым и бесцеремонным человеком, который откровенно использовал близость к царю в своих корыстных целях. Но в нем императора привлекала простота, граничившая с фамильярностью. Только с ним он мог говорить на равных, с той необходимой ему долей откровенности и естественности ответной реакции, которая не скрывалась за лестью и угодничеством, характерными для других приближенных. И Мещерский, человек без чести и совести, оставался в окружении Александра III, несмотря на недовольство императрицы и Победоносцева.
В целом император равнодушно относился ко всем своим приближенным сановникам. И они отвечали ему тем же. Двор и высшие чины государства любили не Александра III, а самодержавную власть, которая делала их элитой общества. К личности же самодержца многие из его ближайшего окружения относились критически и не скупились на убийственные характеристики. Так, даже закоренелый монархист, военный министр П. С. Ванновский отзывался об императоре следующим образом: «Это был Петр со своей дубинкой. Нет, это одна дубина без Великого Петра, чтобы быть точным».
Пожалуй, только один видный сановник и политический деятель императорской России того времени, министр путей сообщения и министр финансов в правительстве Александра III Сергей Юльевич Витте (1849-1915) дал этому государю исключительно положительную характеристику. Он писал в своих мемуарах: «Я не стану спорить о том, что император Александр III был человеком сравнительно небольшого образования, можно сказать – он был человеком ординарного образования. Но вот с чем я не могу согласиться и что часто мне приходится слышать, это с тем, что император Александр III не был умным. Надо условиться, что подразумевать под словом „ум“: может быть, у императора Александра III был небольшой ум рассудка, но у него был громадный, выдающийся ум сердца; это – своего рода ум, присутствие которого часто, в особенности в положении лиц, которым приходится умом предвидеть, предчувствовать и предопределять, несравненно важнее ума рассудка. Наконец, у императора Александра III было совершенно выдающееся благородство и чистота сердца, чистота нравов и помышлений. Как семьянин – это был образцовый семьянин; как начальник и хозяин – это был образцовый начальник, образцовый хозяин. У него никогда слово не расходилось с делом. Он мог относительно того, в чем он был не уверен, не высказать, смолчать, ожидать; но если что-нибудь он сказал, то на его слово можно было рассчитывать, как на каменную гору». Но у Витте имелись особые причины хвалить Александра III. При нем началась его блестящая карьера и был составлен проект будущих экономических реформ. Поэтому оценка Витте не столько объективна, сколько эмоциональна. Наиболее справедливыми представляются первые фразы этого панегирика. Александр III был ординарным человеком, и это касалось не только его образования, его ординарность проявлялась во всем.
Царь вел простой и размеренный образ жизни. Утром поднимался в 7 часов и умывался холодной водой, сам варил себе кофе и садился за стол в кабинете, чтобы весь день, с перерывами на прием пищи и моцион, заниматься делами. Если дел было много, то Александр просиживал за ними до глубокой ночи. Но во время летнего отдыха он разрешал себя беспокоить только в экстренных случаях.
Летом император любил ездить с семьей на рыбалку в Финляндию или на охоту. Его любимыми охотничьими угодьями были Беловежская пуща в Белоруссии и Ловичское княжество в Польше. Там для него специально выращивались дикие животные. Опытные егеря организовывали царскую охоту всегда таким образом, чтобы количество и качество добытого зверя не разочаровывало монарха. На штуки считали только медведей и зубров, более мелкая добыча исчислялась десятками и сотнями.
В этих поездках царская семья чувствовала себя гораздо свободнее, чем в Петербурге. Здесь не было необходимости строго соблюдать этикет, можно было носить более простую и удобную одежду. Именно на отдыхе Романовы по-настоящему чувствовали себя семьей.
Они любили бывать и в хорошо защищенной и охраняемой Гатчине. В озерах там специально разводили благородные породы рыб, и, не уезжая далеко от дома, император мог вылавливать по 60-80 форелей в день.
У Александра как семейного и степенного человека был только один недостаток: иногда он позволял себе крепко выпить. Однако во хмелю никогда не буйствовал, а если начинал «шалить» (некоторые мемуаристы вспоминали, что, изрядно выпив, государь ходил по своим покоям на четвереньках и кусал прислугу за ноги), то императрица быстро отправляла его отсыпаться.
Живя в Петербурге, императорская чета всегда находила время для посещения находившихся под ее покровительством учебных и богоугодных заведений. Только за один месяц 1891 г., судя по дневниковым записям императора, они с женой побывали в Пажеском корпусе, Смольном и Николаевском институтах, Александровском училище, на Педагогических курсах, в Конногвардейском корпусе, Александровской больнице, Доме для престарелых и Вдовьем доме. При этом, как и в молодости, Александр Александрович с Марией Федоровной не пропускали ни одной значительной премьеры в театре, а на лучшие спектакли ходили по нескольку раз, приглашали знаменитых артистов и музыкантов с концертами к себе во дворец.
Однако и при таком сравнительно правильном образе жизни Александр III все же не смог сохранить крепкого здоровья, которым славился в молодости. После сорока лет его стали одолевать болезни. Император располнел, стал грузным и неповоротливым. Тучность царя создала большие проблемы шталмейстеру – заведующему дворцовыми конюшнями. Было очень трудно подобрать спокойную и одновременно могучую лошадь, которая бы выдерживала его тяжесть (император ездил только на смирных лошадях, так как вообще был неважным наездником, в то время как Мария Федоровна слыла настоящей амазонкой и лихо скакала на самых горячих конях). Но больше всего беспокойства царю доставляли больные почки. Он страдал хроническим нефритом, обострявшимся после каждой простуды или выпивки.
