Людмила Сукина - «Золотое» столетие династии Романовых. Между империей и семьей
Министр правительства Александра III С. Ю. Витте так описывал в мемуарах роль императора в семейном клане Романовых: «Император Александр III был действительно главой царской семьи; он держал всех великих князей и великих княгинь в соответствующем положении; все его не только почитали, уважали, но и чрезвычайно боялись. Александр III был настоящим патриархом, главой императорской семьи; при нем были бы немыслимы в императорской семье различные эпизоды, происшедшие после его кончины.
Государь умом своего сердца понимал, что многочисленная императорская семья, состоящая из десятков лиц различных характеров и различной нравственности, должна служить своей частной, общественной и государственной жизнью примером для его подданных, так как несомненно, что каждая неловкая вещь, происшедшая в императорской или великокняжеской семье, делается известной публике и обществу и служит предметом всевозможных толков, преувеличений и легенд».
Сам Витте считал, что Александр был прав, когда отказался принимать при дворе его вторую жену, так как та была разведенной женщиной. Министр, смиряясь с общим для всех правилом – не представлять царскому семейству разведенных жен, являлся на придворные торжества в одиночестве. Однако далеко не все Романовы готовы были терпеть подобный произвол со стороны главы рода. Великий князь Михаил Михайлович пренебрег династическими интересами ради личного счастья и предпочел отказаться от великокняжеских привилегий, должностей и званий. Его контакты с царской семьей были фактически оборваны, но взамен он получил свободу.
Одной из причин неприязни Александра III к дяде, великому князю Константину Николаевичу, стало то, что Константин, как и Александр II, при живой жене фактически завел вторую семью с танцовщицей Кузнецовой. Именно с ней, а не с законной супругой великий князь ездил по России и за границу. Примирение дяди и племянника произошло только перед самой смертью Константина Николаевича, когда тот приехал из Крыма в Петербург и поселился в Павловске со своей настоящей семьей.
Натянутыми были отношения Александра III и с другим дядей, великим князем Николаем Николаевичем. Первое столкновение между ними произошло во время русско-турецкой войны, когда Александр командовал отдельным отрядом, находившимся в подчинении великого князя Николая. Наследник не скрыл от отца, императора Александра II, свое критическое отношение к военным талантам дядюшки и возмущение неэффективностью его распоряжений, стоивших жизни десяткам солдат.
Негативное отношение к Николаю Николаевичу Александр III сохранил, став императором. К этому чувству добавилось раздражение, вызванное тем, что великий князь жил гражданским браком с балериной Числовой и имел в нем детей, которым дал фамилию Николаевы. Неприятным для Александра было и то обстоятельство, что незаконнорожденные кузены и кузины были очень красивы и внешне необычайно походили на императора Николая I – их общего дедушку, в то время как сам царь не унаследовал ни капли романовской импозантности. Нелюбимого дядю Александр III лишил всех должностей, и до самой смерти государя тот оставался не у дел.
Недолюбливал император и законную супругу Николая Николаевича – великую княгиню Александру Петровну, но уже по другой причине. Великая княгиня позволила себе бестактность по отношению к одному православному священнику, чего царь ей не простил, несмотря на то что его тетка была известной благотворительницей и дамой, порядочной во всех отношениях.
Сложнейшими были отношения императора и с ближайшими родственниками Романовых – семьей герцогов Лейхтенбергских.
В свое время старшая из теток императора, великая княгиня Мария Николаевна, вышла замуж за герцога Максимилиана Лейхтенбергского. Это был государь без государства, поэтому семья поселилась в Петербурге, в Мариинском дворце, построенном архитектором А. И. Штакеншнейдером и подаренном Николаем I дочери и зятю. Чету герцогов Лейхтенбергских нельзя назвать образцовой семейной парой. Мария Николаевна быстро разлюбила своего мужа. В законном браке были рождены только первые двое ее детей – принц Николай и принцесса Евгения, впоследствии вышедшая замуж за другого императорского родственника, принца Ольденбургского. Происхождение еще двоих сыновей герцогини было сомнительным, так как после ссоры с мужем она предпочитала свободные брачные отношения. Георгия Лейхтенбергского молва считала сыном графа Строганова, за которого Мария Николаевна вышла замуж после смерти первого супруга, а кто был отцом Евгения Лейхтенбергского, точно неизвестно.
Братья принцы Лейхтенбергские не были дружны между собой. Герцогский титул достался старшему – Николаю. К нему Александр III относился лучше, чем к двум другим принцам. Николай был женат морганатическим браком на простой дворянке Аканфиевой и имел двух сыновей, служивших офицерами в гвардии. Именно им впоследствии, в обход их дядей, император передал после смерти отца титул и драгоценности Лейхтенбергской короны. Хоть Александр и не одобрял морганатических браков своих родственников с особами некоролевских кровей, но Николая Лейхтенбергского уважал за порядочность в семейных отношениях, чего нельзя было сказать о его братьях.
Принц Евгений Лейхтенбергский вторым браком также был женат на морганатической супруге – сестре генерала Скобелева. Супруги исповедовали принцип свободных семейных отношений. Принц Евгений славился своим легкомыслием и многочисленными связями, а его жена часто появлялась в обществе дяди императора – великого князя Алексея Александровича, не слишком скрывая, что является одной из его интимных подруг.
Георгий Лейхтенбергский заключил традиционный для императорского семейного клана династический брак с дочерью черногорского князя Николая и имел от нее законных детей. Но его репутацию портило то, что при этом он не отказался от своей многолетней связи с любовницей-француженкой, фактически живя на две семьи.
Семейный клан Романовых в конце XIX в. был своего рода «серпентарием единомышленников». Великие князья ссорились между собой из-за должностей и чинов, казенных дворцов и усадеб, интриговали друг против друга, уводили любовниц. Но вместе их держала причастность к самодержавной власти, возможность пользоваться привилегиями, распространявшимися только на членов семьи, распоряжаться неограниченными средствами, почти ничего не делая. Романовы демонстрировали удивительную сплоченность, когда отдельные представители династии пытались выразить сомнение в необходимости существования в России самодержавия в его традиционных абсолютистских формах, как это сделал великий князь Константин Николаевич, или воспротивиться вторжению семейного клана в область личных чувств. В любом случае ренегат должен был покинуть семью и Петербург и жить за границей или на окраине империи, чтобы не смущать спокойствия остальных.
