Николай Павленко - Петр Первый
Радость была преждевременной. Отдельные очаги восстания оказывали сопротивление правительственным войскам еще два года. Как и все восстания феодальной поры, оно было царистским, стихийным, слабо организованным и поэтому обреченным на неудачу.
По неизвестным причинам поездка царя на Дон не состоялась. Петр распорядился отправить в помощь Долгорукому полки регулярной армии, в том числе и два батальона Преображенского полка.
Какие-то обстоятельства задержали царя в Петербурге почти на целый месяц. Оттуда Петр выехал к армии 25 июня, накануне уведомив об этом Шереметева: «Скоро буду к вам». В этом же письме царь, осведомленный о том, что Карл после продолжительного стояния в Радошковичах наконец тронулся на восток, предупредил Шереметева: «И прошу, ежели возможно, до меня главной баталии не давать».
На пути в армию Петр заехал в Нарву, потащив туда и своих родственниц, чтобы показать им завоеванный город. Здесь он 29 июня отметил свои именины огненной потехой на реке Нарове, а на следующий день тронулся к Смоленску.
5 июля отъехавшего из Великих Лук Петра встретил курьер и вручил донесение Шереметева о сражении под Головчином. На первых порах реляция привела царя в радостное настроение. Он отвечает Шереметеву, что спешит поспеть «к сему вашему пиршеству». Полагаясь на содержание реляции, Петр считал, что русские войска в сражении 3 июля 1708 года хотя и не одержали победы, но и «неприятель своего намерения исполнить не мог». Царь рассматривал сражение под Головчином как репетицию к генеральной баталии и был доволен его исходом. «Я зело благодарю бога, что наши прежде генеральной баталии виделись с неприятелем хорошенько, и что от всей его армии одна наша треть так выдержала и отошла».
Петр заночевал в Горках, где почти в полном составе находился генералитет во главе с Шереметевым, с единственной целью узнать подробности о Головчинском сражении, чтобы «достойное с достойными учинить». За минутами радости последовало досадное разочарование, как только стали известны подробности. Оказалось, что многие полки дивизии генерала Репнина «пришли в конфузию», беспорядочно отступили, оставив неприятелю пушки, а те, которые оказывали сопротивление, сражались «казацким, а не солдатским боем». Вместо выдачи наград Петр распорядился двух генералов, Репнина и Чамберса, виновных в поражении русских войск под Головчином, предать военному суду. Оба принадлежали к числу боевых и уважаемых Петром генералов, и тем не менее он оказался глухим к просьбам Репнина о милосердии. Петр умел отделять частные отношения от «государственного интереса».
Репнина спасла от смерти его личная отвага, проявленная в Головчинском сражении. Петр утвердил решение военного суда, разжаловавшего генерала в рядовые и обязавшего его возместить деньгами материальные потери. Мера наказания престарелому Чамберсу была мягче: он поплатился отстранением от должности, но сохранил генеральское звание. Впрочем, служба Репнина рядовым продолжалась недолго – в сражении у Лесной он проявит храбрость и будет восстановлен в должности и чине.
В Головчинском сражении Карлу XII сопутствовал успех в последний раз. Это был успех частичный, тактический, стоивший шведам огромных потерь и не нанесший сколь-либо существенного ущерба русскому войску. Урок не прошел даром не только для Репнина, но и для всей армии. Досконально изучив опыт Головчинского дела, Петр по горячим следам составляет знаменитые «Правила сражения», в которых с присущей ему дотошностью разрабатывает взаимодействие в бою различных родов войск. Дивизия Репнина потерпела «конфузию» из-за недостаточной стойкости солдат и офицеров. «Правила сражения» Петр заканчивает рассуждениями о значении дисциплины: «Кто место свое оставит, или друг друга выдаст и бесчестный бег учинит, то оной будет лишен живота и чести».
Карл XII после Головчинского сражения вновь проявил несвойственную своему азартному характеру пассивность. Он почти месяц простоял в Могилеве. Вследствие невозможности в короткий срок организовать оборону этого города царь решил уступить его шведам без боя, сосредоточив 25-тысячное войско к северо-востоку от него, в Горках.
Что вынудило короля столь долго топтаться на месте? Петр, осведомленный через лазутчиков о том, что творилось в шведском лагере, писал Апраксину 23 июля: «Иного писать не имеем, только что неприятель стоит в Могилеве по-прежнему тихо», и далее указал на причину длительного бездействия противника – перебежчики единодушно заявляли, что шведы «голод имеют великой». Карл, сидя в Могилеве, ждал обоза Левенгаупта, но, не дождавшись его, отправился в путь, причем не на север, чтобы встретиться с Левенгауптом, а в противоположную от него сторону – сначала к Пропойску, а затем на северо-восток в направлении к Смоленску.
Каковы были намерения шведского короля, что означал этот его маневр? Об этом русское командование не знало. Не располагали на этот счет сведениями и в шведском штабе – король далеко не всегда делился своими планами даже с приближенными.
Петр сообразовывал перемещение своих войск с продвижением войск неприятельских, то есть действовал в соответствии с решением военного совета, состоявшегося 6 июля: «смотреть на неприятельские обороты, и куды обратится – к Смоленску или к Украине – трудиться его упреждать». 14 августа царь пишет Апраксину: «Неприятель отошел от Могилева миль с пять, против которого мы тоже продвинулись, и обретаетца наша авангардия от неприятеля в трех милях, а куды их впредь намерение, бог знает, а больше гадают на Украину».
Петр позаботился о том, чтобы неприятельские войска, куда бы их ни повел Карл, перемещались по опустошенной земле. 9 августа он издает очередной указ двигаться впереди неприятеля, «и везде провиант и фураж, також хлеб стоячий на поле и в гумнах или в житницах по деревням… жечь, не жалея и строенья», уничтожать мосты, мельницы, а жителей со скотом переселять в леса. Исполнение этого указа, многократно повторенного царем, поставило шведскую армию в крайне тяжелое положение. Петру доносили: «рядовые солдаты к королю приступили, прося, чтоб им хлеба промыслил, потому что от голода далее жить не могут»; «Люди же от голода и болезни тако опухли, что едва маршировать могут». Солдаты рыскали по крестьянским дворам, и если им удавалось обнаружить рожь, то тут же ее варили, ибо перемалывать ее было нечем. Росло число дезертиров из шведской армии. В этой связи Петр сделал строгое внушение боевому генералу Боуру: «Сейчас прислан от вас дезертир шведской, с которого все ружье и платье и протчее отобрано, а лошадь взял ты сам, что гораздо худо делается; и как на сие смотря, другим переходить. Чего для сие вели прислать и впредь так делать не дерзайте. А кто после сего дерзнет, тот бесчесно наказан».
