Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
Бирюкову — в кандидаты ПБ и зам. предом Совмина СССР.
Талызина вместо Антонова в СЭВ.
Соломенцева — на пенсию.
Странно, что он не возвел Болдина в секретари.
Торопит его то обстоятельство, что после его записки о реорганизации аппарата утечка, конечно, произошла, «и никто ничего не делает».
Заходил сегодня в Международный отдел, рады все мне. А один сказал: «Ну, что Вы, Анатолий Сергеевич, никто не работает, курят по коридорам и стонут: боятся на пенсию»…
30-го М. С. хочет провести Пленум, «все это затвердить» и быстро реорганизовать и сократить аппарат.
Вечером звонит мне по пустяку: программу для Де Миты (итальянский премьер). Ну, ты слыхал, наверно? Слыхал кое-что…
Не прибедняйся… Ладно, пришли мне программу (для Де Миты) домой. А то я в состоянии аффекта сейчас. Да, ему не позавидуешь. Каждому что-то сказать… и спровадить, а ведь он с ними три года перестройку делал. Правда, мало было от них толку, но они старались.
Добрынин позвонил после ПБ. Ну, говорит, вот и кончилось мое секретарство. Бодренько так говорит. Как обычно. Оно, конечно, силы еще есть и разум вроде не иссяк. Поэтому слово «пенсия» без восторга принял…
Но надо ему отдать должное: не хныкал, не жаловался. А я посочувствовал и прикинулся дурачком: мол, впервые услышал и удивлен!
В общем-то секретаря из него не получилось. Но мужик он неплохой__и мне_бы еще пригодился на америк§жКйШ1а|Щавлении.
А в Международный отдел я ходил к Пономареву. Очень он меня жалостливо просил: «по делу, а не личное»… А дело такое. Он отдыхал в Болгарии (в обыкновенном санатории, после персональных дач-то!), там виделся со всякими отдыхающими из братских партий. И наговорили они ему о том, что негативизм в нашей печати подрывает им позиции. И надо, мол, учил меня Б. Н., давать позитив о наших достижениях.
Спрашиваю: какой же позитив?
— Ну, о завоеваниях социализма, что нет у нас безработицы, что здравохранение и образование бесплатны и т. д.
Я завелся: во-первых, безработица уже есть и будет, а здравохранение и образование в таком срамном состоянии, что и заикаться стыдно. Отпуска у них на Западе 5 недель, у нас — две. На наши пенсии прожить никто не может. Жизненный уровень в 2–3 раза ниже. О таких достоинствах писать? Опять демагогией заниматься? Тогда-то не верили, а уж сейчас подавно. Наши братья привыкли жить на иждивении у нас и на иллюзиях. А когда мы их оставили наедине с их реальностями, они оказались на мели. Нет уж, Б. Н.
Жалок он и смешон. Записку передал для М. С. — что, мол. надо обратить внимание на молодежь. Спасибо, М. С. так бы не догадался. Просил пристроить его к написанию какой-нибудь истории КПСС…
Увидел я, что хоть целыми днями он сидит в Международном отделе в этой полутемной комнатушке, мало что читает, мало знает о том, что пишут о перестройке. И уж совсем ничего не понимает.
3 октября 1988 г.М. С. осуществил свой план. Пленум — 30-го. Сессия Верховного Совета — 1-го в субботу. Он таки «выбрался» председателем президиума Верховного Совета. Я еще летом высказался против, но встретил алмазный неодобрительный взгляд. А потом, надо же кому-то делать реформу, не через партию же опять — нарушаем собственную заявленную логику. Однако, пост замазан Подгорным, Брежневым, да и вообще — после Калинина… И интеллигенция это встретила, как и следовало ожидать: «Это мы уже проходили»…
Недавно он мне позвонил по пустячному поводу. Я его поздравил (без эпитетов). Посочувствовал: как трудно ему по человечески это было провести. Сказал, что в общем получилось как бы — в объективном политическом процессе, а не из личностных соображений. Рассказал, что ходило по Москве, как только узнали о Пленуме: мол, М. С. решил на все наплевать и подать в отставку, раз народ сам для себя ничего не хочет делать. Он смеется. Сказал, что первые французы догадались: все было сделано по заранее обдуманному плану Горбачева…
Л потом, когда я вякнул насчет того, что теперь все сошлось на нем и уж невозможно никому будет ссылаться на помехи внутри ПБ. — Да, сказал он, нагрузка увеличивается. С одной стороны проще, не надо будет тратить время и силы на дипломатию и выслушивание болтовни, а с другой стороны — надо делать так, чтоб результаты вскоре появились…
9 октября 1988 г.В понедельник М. С. позвал нас с Шахназаровым. Лобызал его — 64 года. Составляли график встреч и визитов. Окончательно определился ехать 7–8 декабря в ООП, оттуда на Кубу и на обратном пути в Лондон — поговорить с Тэтчер. Походя «отвели» Квицинского в качест ве зав. Международного отдела.
Прорвало его насчет Карабаха. Встал против нас: «Я хочу, чтоб по человечески, чтоб не дошло до крови, чтоб начали говорить друг с другом. Действует коррумпированная публика. Демирчан (первый секретарь КI I Армении) собирает своих. Они подзуживают. А интеллектуалы обанкротились. Ничего предложить ведь не могут. Ничего такого, чтоб вело к решению. Но я и сам не знаю решения. Если б знал, я не посчитался бы ни с какими установлениями и с тем, что есть, что сложилось. Но я не знаю!»
Сказал вдруг об алиевщине (Алиев был уже в отставке). Копаем. И дело вроде образуется почище рашидовского.
Я воспользовался и рассказал ему то, что передал мне Шатров: Зимянин и Ю. Жуков подошли в перерыве на Пленуме к Маковскому и произнесли: «Ну, сука, пожалеешь ты, что напечатал про Алиева!» (Накануне в «Литературной газете» была статья Ваксберга о делах Алиева при Брежневе и цитаты из его речей о Брежневе, о подарках, дворцах и взятках).
А в час он позвал Яковлева, Медведева, Лукьянова, Фролова, Шахназарова и меня: обговаривать идеи предстоящих политических акций. Долго рядили до тех пор, пока Лукьянов не напомнил о решениях XIX конференции. И быстро все уложилось: на ноябрьском Пленуме краткое сообщение Рыжкова о ходе РЭР и социально-экономической программе до 2005 года, на сессии на другой день — об избирательном законе и поправках к Конституции.
Л большой доклад Горбачева будет о сущности социализма и окончательной политической реорганизации на Съезде народных депутатов в апреле 89-го. (на Пленуме перед съездом — изложить его идеи). К тому же в феврале аграрный Пленум, где будет решен вопрос об экономических отношениях в деревне и о собственности. И это впишется в тему для съезда.
Сидели 3 часа. Отвлекались. Между прочим, он обругал статью в «Литературной газете» насчет отравления Сталиным Бехтерева за то, что тот поставил ему диагноз: параноик… Чего ж мы тогда хлопочем, если Сталин сумасшедший?! Зачем история, теория и проч.? Как все просто.
Поговорил он и о том, что нельзя исключать и снятие редакторов, если «наносят вред» и «не внемлют убеждениям». Медведев в принципе стал возражать.
