Игорь Кио - Иллюзии без иллюзий
Я не хочу сказать, что Копперфильд использует телевизионные трюки. Нет. Я говорю о профессионализме телевизионщиков, которые делают его работу столь эффектной. Кассеты с шоу Копперфильда тиражируются миллионами экземпляров во всех странах мира, выступления идут по крупнейшим телевизионным каналам. Он заработал себе имя благодаря телевидению, но я не хочу умалять заслуг Копперфильда как артиста. Даже при телевизионном знакомстве совершенно очевидно, что это хороший артист, который нашел свою форму подачи номеров, который прекрасно контактирует с залом, который делает из своего шоу чрезвычайно развлекательное зрелище. В иллюзионном жанре вообще трудно объявить какие-либо номера принципиально новыми. Формула трюка всегда ограничена — исчезновение, появление и превращение. Поэтому всякий фокус обязательно ассоциируется с чем-либо уже известным. Другое дело, что каждый артист интерпретирует трюки по-своему — и бывают случаи, когда один и тот же номер в исполнении более талантливого артиста вызывает восхищение, а в работе менее одаренного проходит незамеченным.
Целый ряд трюков Копперфильд театрализировал, показывая своеобразные сценки. И весьма убедительно, выразительно.
Наибольший ажиотаж вызывают, конечно, постановочные трюки. Это трюки не из каждодневного репертуара, а номер, ради которого выбирается натура, строится или находится декорация, и вся организация напоминает подготовку к киносъемкам.
Наиболее эффектные, наиболее знаменитые номера Копперфильда — исчезновение статуи Свободы или «Восточного экспресса» — потребовали огромных денег. Копперфильд ими располагает — и может многое себе позволить из невозможного для коллег.
Одна реклама Копперфильда в Интернете (каждую неделю меняющиеся фрагменты из его видеопрограмм) — баснословно дорогое удовольствие.
Если не ошибаюсь, наибольший интерес в его телевизионных программах вызывает номер с воздушными полетами. И тоже нельзя сказать, что это совершенно ново. Еще сто лет назад существовал номер «Дама в воздухе». Фокусник гипнотизировал женщину, она засыпала, а затем поднималась в воздух, парила. Но раньше артисты для такого эффекта использовали «черный кабинет», то есть черный задник, черные кулисы, на фоне которых и работали, одетые в светлые костюмы, фокусник и парящая дама. Полеты Копперфильда происходят на обычной сцене при полном свете. Правда, полеты на ТВ гораздо более впечатляют. Ведь из девяноста минут, что идет программа Копперфильда, — сорок пять минут он разговаривает, плюс трансляция на большом телевизионном экране. А трюков всего шесть или семь.
Посмотрев программу Копперфильда впервые в девяносто седьмом году в Кремле, я был удивлен отсутствием шоу: всего пять-шесть участников. Трюки, за исключением полетов, средние, и, пожалуй, их мало. Форма представления: некий сеанс магии. Но за счет прекрасного общения артиста с залом реакция у публики на его работу восторженная.
Еще не состоялся ни один артист в нашем жанре, который бы утвердился как большой артист за счет трюка. И поверьте мне: ажитация вокруг полетов господина Копперфильда была бы невозможна, не исполняй их одареннейший артист, снятый талантливым оператором. Недавно в одной из передач Юрий Лонго, который обычно балуется передвижением трупов в пространстве, демонстрировал, казалось бы, чудо. Он, как Иисус Христос, ходил по воде Останкинского пруда. Но поскольку он не артист и вообще неизвестно кто и что по профессии, это прошло совершенно незамеченно. А казалось бы, ходить по воде — не меньшее чудо, нежели летать, как птица.
Если первые годы моей работы стали временем утверждения и сохранения отцовского аттракциона, то в дальнейшем я стал подумывать о том, что надо же делать что-то новое. Правда, кое-какие номера мною уже были выпущены самостоятельно. «Кресла» с появлением десяти девушек, «Красные перчатки», новый вариант распиливания. Но хотелось сделать свою программу, а не отдельные трюки.
Для Союзгосцирка я превратился в одного из тех артистов, которые обеспечивают финансовый план. В каждом городе работал как минимум три месяца. Это сто двадцать, сто пятьдесят аншлагов. С подобной рентабельностью работали только Олег Попов, Юрий Никулин, мой брат Эмиль и я. Но Попов больше работал за рубежом, а Никулин часто снимался.
Для новой программы нужны были деньги. А давать их мне никто не собирался — чиновники из аппарата Союзгосцирка не видели смысла вкладывать деньги в Кио, если он и так приносит большие прибыли. За всю свою тридцатилетнюю работу в Союзгосцирке я не имел даже недели для репетиций. Правда, впрямую мне вроде бы ни в чем не отказывали.
Молодые способные авторы, ныне известные артисты Александр Ширвиндт и Зиновий Высоковский специально приезжали ко мне в Волгоград, смотрели программу и после разговора со мной написали очень интересную заявку под названием «Кио-70». Бардиану, в ту пору управляющему Союзгосцирком, она, по его словам, понравилась. Но разговорами дело и ограничилось — средств не изыскали. Большую часть того, что мне все-таки удалось сделать, я успел уже при Анатолии Андреевиче Колеватове.
Я выпустил новые номера, отрепетировал новые трюки: и «Рояль в воздухе», и «Аквариум», и большой номер «Моды», модернизировал трюк «Лев в воздухе», и трюк Гудини, и большой трюк «Пластинка», и трюк с появлением медвежонка. И два человека — Колеватов и директор Всесоюзной дирекции по подготовке цирковых программ Борис Ильич Мельников — помогали мне в этом.
В Ленинград я привез программу, названную по аналогии со спектаклем моего любимого артиста Аркадия Исааковича Райкина «Избранное-77». В нее вошли и новые номера, и лучшие номера из репертуара прежних лет. Вместе со мной над программой работали композитор Анатолий Кальварский, режиссер Ефим Карпманский, драматурги Олег Левицкий и Арнольд Братов. Впервые я открывал свою программу большим монологом. Касался с известной долей заостренности и социальных тем. Например: в Ленинграде тогда вдвое повысили цены на такси. И я спрашивал публику: «Каким волшебством удивить вас сегодня? Ну, давайте сделаем так: я скажу раз, два, три — и каждого из вас после представления у цирка будет ожидать такси, которое отвезет вас домой по старой цене». Зал взрывался криками: «Спасибо, Кио…» Я выглядел в тот момент просто народным защитником.
Элементов публицистики и сатиры (кроме случаев навязываний отцу грубой политической конъюнктуры) в программах иллюзионистов прежде не было.
Монологами некогда начинали свои выступления и Владимир Дуров, и клоун Виталий Лазаренко. Но то были стихотворные, никого не задевающие варианты традиционных парадов-алле, прологов. Я не к чистому конферансу обратился, а пропускал репризы, шутки и даже пафос через свою основную профессию. Я заявлял свое действо как иллюзионный спектакль.
