Геннадий Прашкевич - Жюль Верн
Жак Паганель добр, умен, но чудовищно непрактичен.
Он изучает испанский язык по оригинальной книге Камоэнса — португальца (и на португальском языке, кстати). Собравшись в Индию, попадает на борт яхты «Дункан», отправляющейся к берегам Южной Америки. Он постоянно совершает сотни нелепостей, некоторые из которых (в силу чистой случайности) отводят от спутников лорда Гленарвана смертельные опасности. А еще он глубоко уверен в правоте науки — всегда и везде. На слова отчаявшейся леди Элен: «Да поможет нам Бог» — он спокойно отвечает: «Непременно поможет, сударыня… если мы сами себе поможем…»
Таким людям и везет по-особенному. Некая милейшая тридцатилетняя девица (кстати, двоюродная сестра майора Мак-Наббса), особа эксцентричная, но видная, и с неплохим капиталом, без памяти влюбилась в Жака Паганеля. А ученый муж, как это ни странно, по возвращении из путешествия почему-то активно бегает от девицы, которая ему, между прочим, весьма по душе. Тайна Паганеля так и осталась бы его личной тайной, если бы майор Мак-Наббс не поделился своими наблюдениями с лордом Гленарваном, а тот не рассказал бы всё леди Элен, а леди Элен в свою очередь не шепнула бы миссис Мангле… Оказывается, в плену у маорийцев географ был с ног до головы татуирован дикарскими рисунками, даже на груди у него красуется диковинная птица киви…
Казалось бы, в чувственной атмосфере французской литературы XIX века Жюль Верн вполне мог писать смелее.
«Ручка у нее была чуть полновата и, возможно, даже коротковата, но так медлительна в движениях, тепла и округла, с ямочками у основания пальцев, приятно умащена, розова и мягка, аристократична — весьма чувственная ручка; она так и притягивала его взор, глаз блуждал по каждой из двух линий, очерчивающих запястье, по всем пальчикам поочередно, с любопытством вбирал в себя цвет этой чуть смугловатой, тонкой кожи с пробегающими по ней синеватыми перекрещивающимися тенями мелких вен…» — так Постав Флобер рисовал в «Первом "Воспитании чувств"» некую мадам Рено, в которую влюблен герой повести.
Но Жюлю Верну такие подробности не нужны.
«Лорд Гленарван не забывал, что его жена — дочь известного путешественника. Ему казалось, что Элен, должно быть, унаследовала страсть отца к путешествиям. Был построен "Дункан", яхта, которая должна была перенести лорда и леди Гленарван в самые дивные уголки земного шара, к островам Архипелага, в воды Средиземного моря. Легко представить радость Элен, когда муж передал "Дункан" в ее полное распоряжение. Действительно, есть ли большее блаженство, чем плыть с любимым вдоль прекрасных берегов Греции и переживать медовый месяц у сказочных восточных берегов…» Этого Жюлю Верну достаточно.
31
У многочисленных читателей «Дети капитана Гранта» вызвали самый настоящий восторг. Тираж романа быстро расходился, а Жюль Верн (с помощью драматурга Деннери) еще и написал по мотивам романа пьесу. Правда, пьеса на сцене не удержалась.
Жюль Верн отнесся к этому спокойно. Он хотел писать романы, этого ему было достаточно. Он испытывал наслаждение, мысленно путешествуя по странам мира, по его самым необжитым и загадочным уголкам. Герои Жюля Верна давали имена всем открытым ими горным хребтам, рекам, озерам, проливам, землям и островам. Это было их великим правом. Да и вообще, утверждал тот же Жак Паганель, «река или гора без имени подобна человеку, лишенному гражданских прав».
Дипломированный юрист Жюль Верн относился к таким вещам серьезно.
Так же серьезно он относился к категорическому требованию издателя давать своим романам счастливые финалы. Тот же роман «Дети капитана Гранта» заканчивался словами: «Возвращение яхты "Дункан" в Шотландию праздновалось как национальное торжество. На какое-то время капитан Грант стал самым популярным человеком во всей Старой Каледонии. Роберт, его сын, стал таким же надежным моряком, как капитан Джон Мангле, и теперь под покровительством лорда Гленарвана надеется все-таки осуществить давний отцовский проект: найти необитаемый остров в южных широтах Тихого океана и основать там шотландскую колонию».
32
В январе 1866 года Этцель предложил Жюлю Верну дописать начатую известным французским географом Теофилем Лавалле (1804—1866) «Иллюстрированную географию Франции». Смерть оборвала жизнь ученого, предстоящая работа выглядела весьма непростой, но Жюль Верн согласился.
«Свободного времени у меня нет, — писал он отцу, — но я, пожалуй, попробую. Это даст нам с Онориной несколько тысяч франков, необходимых для покупки нового дома, а еще мы с Полем сможем, наконец, совершить давно задуманное путешествие на "Грейт-Истерне"…»
«Работаю я как каторжник, — писал он далее. — Времени мне совершенно не хватает, я выкраиваю его, откуда только могу, но все же параллельно начал еще одну работу. Предварительное название — "Путешествие под волнами океана". План подробно разработан. Уверен, чудесная получится вещь…»
Улица Сен-Мартен…
Бульвар Монмартр…
Перекресток Круа Руж…
Пассаж Сонье…
Бульвар Мажента…
Сменив множество адресов, Жюль Верн осел в тихом парижском пригороде Отейе — на улице Ла-Фонтен, 39. Здесь, в просторном удобном особняке Онорина получила, наконец, возможность устраивать званые обеды для своих многочисленных парижских и даже амьенских знакомых, а у писателя появился отдельный кабинет.
Приходили друзья, старая артистическая компания — музыканты и поэты Шарль Валю, Делиу, Филипп Жиль, Лео Делиб, Виктор Масе, конечно, Аристид Иньяр. Стучали на пианино, декламировали стихи. Приходил загорелый географ Элизе Реклю, которого Онорина недолюбливала за то, что он был убежденным анархистом и таким же убежденным вегетарианцем. Первое ее пугало, второе наполняло тайными подозрениями. Зато Онорине нравился Паскаль Груссе[26] — молодой, но уже известный публицист. Сохранился портрет, сделанный все тем же вездесущим Надаром. Рядом с голубоглазым бородатым Жюлем Верном, облаченным в добротный (по гонорарам) фрак, стоит молодой человек в недорогих клетчатых панталонах, в оливковом сюртуке…
Летом Жюль Верн вывозил семью в Кротуа.
Маленький Мишель нуждался в свежем воздухе.
К сожалению, отец, как и прежде, не находил времени для сына.
Участившиеся ссоры с Онориной тоже не привносили в жизнь спокойствия.
«Бедная, бедная Онорина, — признавался Жюль Верн своему другу-издателю. — Она не только занимается капризами Мишеля, но еще и переписывает для меня иногда по восемьсот строк в день. Зато, благодаря ей, я все-таки закончу в срок "Географию Франции"…»
