Александр Никонов - Наполеон. Попытка № 2
И это говорил человек, который, не колеблясь, отдавал приказы о расстрелах и казнях! Впрочем, насилие в руках Наполеона было точно таким же инструментом, как и власть, и использовалось дозированно и только в случаях необходимости. А в обычной штатской жизни он извинялся, если заставлял кого-то прождать в приемной десять минут. В обычной жизни ему было тяжело обижать людей, которые с ним работали. Он пишет одному из чиновников по поводу действий другого: «Г-н Лебрен печатает в генуэзских газетах довольно смешные письма. Это недостойно. Внушите ему это сами, как если бы узнали это от посторонних лиц. Пусть он не подозревает, что указание исходит от меня, он слишком огорчится…»
В обычной жизни Наполеон был совершенно нормален. Во время какой-то поездки промок под дождем один из его молодых слуг, совсем мальчишка, Наполеон немедленно велел ему остаться на постоялом дворе, чтобы не заболеть, и потом несколько раз спрашивал, не заболел ли тот. Когда во время прогулки с лошади упал императорский камердинер, Наполеон велел немедленно прервать прогулку и доставить пострадавшего к врачам, дав несколько советов по оказанию первой медицинской помощи.
В 1806 году возмущенный Наполеон пишет министру полиции: «Вчера один кучер, возможно, умышленно, насмерть задавил ребенка. Арестовать его, чей бы он ни был, и строго наказать…» И никакие покровители и «синие мигалки» этому лихачу не помогли.
Сталин, как известно, не оставил в живых практически никого из тех, кто знал его простым человеком, а не кремлевским небожителем, — всех казнил. Наполеон поступал ровно наоборот. Здесь я прошу вас вспомнить две фамилии, которые просил запомнить во второй части книги, но вы, конечно, этого не сделали, — Понтекулан и Летурнер.
Первый взял безработного Наполеона на службу. Второй помешал назначению Наполеона на должность в армию, заявив, что тот еще салага.
Едва став консулом, Наполеон вызвал к себе Понтекулана и объявил ему новую должность:
— Вы — сенатор.
— Невозможно, — ответил Понтекулан. — По закону сенатором можно стать только с сорока лет. А мне еще нет сорока.
— Хорошо. Тогда будьте префектом в Брюсселе или в любом городе, в котором хотите, и не забывайте, что, когда вам стукнет сорок, должность сенатора — ваша.
Так Наполеон поступил с тем, кто ему помог. А что он сделал с Летурнером? Тот был назначен советником Государственного контроля… Кстати говоря, не только Летурнер был недругом молодого Наполеона. Еще больше ему навредил военный министр Директории Обри, который также всячески мешал назначению Наполеона. Как же отомстил ему первый консул? Он назначил вдове умершего к тому времени врага пенсию в 2000 франков.
Если же гибли в бою или умирали на гражданской службе люди, которых Наполеон знал лично, он считал обязанным написать их родственникам несколько строк собственноручно.
Умирает гражданский чиновник, префект Рикора. Наполеон пишет министру внутренних дел: «Я желаю знать положение его семьи, возраст детей и полученное ими воспитание, дабы дать им возможность идти по стопам отца».
Вот он пишет вдове генерала Вальтера: «Я разделяю ваше горе. Я поручил гофмаршалу навестить вас и устроить все, что касается интереса ваших дочерей. Вы и они всегда можете рассчитывать на мое покровительство, и я не упущу случая доказать вам это…»
Своему старому другу Бертье: «Потеря отца всегда чувствительна. Зная вас, я понимаю ваше горе, но все-таки в восемьдесят пять лет смерть неизбежна; а когда жизнь прожита хорошо, то в эти годы остается пожелать оставить после себя хорошие воспоминания. Я сочувствую вашей потере».
Вдове генерала Гюдена: «Я разделяю вашу скорбь. Вы и ваши дети всегда будете иметь право на меня. Государственный секретарь посылает вам удостоверение на получение пенсии в двенадцать тысяч франков, а управляющий государственными имуществами передаст вам указ, которым я обеспечиваю четырьмя тысячами франков каждого из ваших детей…»
Вдове маршала Бессьера: «Ваш муж умер на поле чести… Он оставил незапятнанное имя. Это — лучшее наследство, которое он мог завещать детям. Они обеспечены моим покровительством и унаследуют также то расположение, которое я питал к их отцу…»
Этих писем можно набрать целые тома. И, что характерно, все они не были пустой проформой, написанной по случаю. Обо всем написанном Наполеон помнил. Через семь месяцев после написания последнего письма он навел справки, все ли выполнено по финансовым обязательствам государства перед семьей Бессьера, узнал, что у того были долги, и заплатил их из своего кармана. Кстати, чужие долги он оплачивал довольно часто…
Например, известный революционный генерал и республиканец Карно, который был очень недоволен восшествием Наполеона на престол и высказывался об этом вслух, к концу жизни обеднел и написал своему политическому врагу письмо с просьбой о помощи. Наполеон распорядился покрыть долги Карно и назначить ему пенсию в 10 тысяч франков, учитывая былые заслуги генерала перед республикой…
Или вот любопытный случай. При осаде Тулона Наполеон познакомился с капитаном Мюироном. Мюирон участвовал в первом итальянском походе Наполеона и погиб при Арколе, закрыв собой Наполеона. Наполеон пишет вдове убитого: «Мюирон умер у меня на глазах. Вы потеряли дорогого мужа, я потерял друга, к которому был привязан… Если я могу быть чем-нибудь полезен вам и вашему ребенку, то прошу всецело рассчитывать на меня».
Тогда Наполеон — всего лишь один из генералов республики, у него нет никаких властных полномочий касательно начисления пенсий, поэтому он пишет в Директорию ходатайство, в котором, как в капле воды, отражается атмосфера тогдашней Франции, где революция разделила семьи: «Прошу вас в уважение к заслугам, достигнутым в различных походах гражданином Мюироном, вычеркнуть из списка эмигрантов (читай, врагов народа. — А. Н.) его тещу, гражданку Беро-Курвиль, равно как и его шурина Шарля-Мари Беро-Курвиля. Этому молодому человеку, воспитывавшемуся за границей, при занесении его в списки эмигрантов было всего 14 лет».
В тот же день, когда в Директорию было отправлено это письмо, пакет документов уходит вдове Мюирона. Наполеон пишет ей: «Прилагаю при сем копию письма в Директорию. Зная, как она покровительствует защитникам отечества, я надеюсь, что Директория примет его во внимание. При сем прилагаю шесть рекомендательных писем, каждому из членов Директории и министру полиции. Обратитесь к генералу Дюпону, который скажет вам, когда будет разбираться ваше дело, тогда вы и представите эти письма. Я пришлю вам с первым же адъютантом, который будет отправлен в Париж, денежное пособие для вашего ребенка».
