Куриный бульон для души. Чудо любви. 101 история о надежде, родственных душах и магии чувств - Ньюмарк Эми

Наконец я не выдержала и высказала свои сомнения вслух. В ответ он ухмыльнулся и достал свои водительские права. Оказалось, что ему вовсе не четырнадцать, а почти тридцать лет. Потрясенная, я замолчала. Затем, чтобы как-то прервать неловкую паузу, предложила сходить в боулинг, расположенный рядом с профсоюзом. После игры он проводил меня до общежития.

Когда начались занятия, я обнаружила, что у нас совпадают четыре предмета – причем на каждом из них ему удавалось занять место рядом со мной. Я даже начала верить, что ему действительно было столько лет, сколько он утверждал, потому что его манеры были практически безупречны. Он носил мои книги, открывал передо мной двери и отодвигал для меня стул – большинство мальчиков моего возраста никогда такое не практиковали.

Теперь мы стали почти неразлучны. Вместе завтракали в столовой колледжа, вместе ходили на занятия, вместе ужинали перед репетициями, где оба работали со светом и звуком. В спокойные времена мы узнавали друг друга: о наших симпатиях и антипатиях, прошлых приключениях и злоключениях, надеждах и мечтах о будущем.

Затем я обнаружила две крупицы информации о нем, которые, по моему мнению, служили доказательством того, что нашим отношениям суждено было состояться. Одна из постановок, в которой Зиг был задействован на протяжении пятнадцати лет своей работы в театре, выиграла конкурс, транслируемый по национальному телевидению. Поразительно, но я помнила эту передачу, и особенно – изображение его персонажа в той постановке. Я даже помнила, как объясняла свой сестре, что они, должно быть, использовали батут для наиболее эффектных прыжков его героя.

Вторым знаком стала наша обоюдная страсть к поэзии. Я рассказала Зигу, что три года назад мое стихотворение было опубликовано в поэтическом сборнике штата Айова. Мне не терпелось показать ему этот сборник. Он сказал, что публиковался в двух последующих выпусках того же издания. Пока он ходил в общежитие за своими экземплярами книг, я достала свой, чтобы показать ему. Я успела прочитать его стихи и была поражена их красотой и сложностью, поэтому, когда он захотел прочесть мое стихотворение, мне стало немного неловко показывать ему свои простые строки. Но все же я дала ему прочесть, и он очень хвалил меня. Затем он сказал:

– Кажется, мои стихи тоже есть в этом же номере.

– Нет, не думаю, – возразила я, – я прочитала его от корки до корки, и в нем нет ни единого стихотворения от Зигмунда Бонебрака. Я бы точно запомнила это имя.

Он медленно пролистал книгу, посмотрел на меня и улыбнулся.

– Видишь ли, – объяснил он, – поскольку в то время я находился в Канзас-Сити, моя тетя в Айове опубликовала одно из моих стихотворений под своим именем.

А потом он показал мне свой стих, и у меня замерло сердце. Из всех произведений во всем сборнике именно его стихотворение было моим любимым.

Две недели спустя, когда он спросил меня, выйду ли за него замуж, я вновь подумала об этих знаках и ответила: да.

Скоро мы отпразднуем нашу пятидесятилетнюю годовщину.

Ух ты!

Ух ты, как романтичны эти итальянцы!

Именно так думала я, глядя на молодых строителей, которые только что прибыли по железной дороге в мой родной город во Франции.

Вторая мировая война только что закончилась, и Европа находилась в процессе восстановления. Это была грандиозная задача, которая требовала перемещения множества квалифицированных мастеров между странами.

Появление этих мужчин означало радость и облегчение. Сначала приехали симпатичные американские солдаты, освободившие Францию. Затем прибыли рабочие, в большинстве своем – итальянцы с томными взглядами. Для молоденькой девушки вроде меня это было уже слишком.

В то время я целыми днями работала на фабрике, а по вечерам помогала по дому. Все мои заработки шли на покрытие семейных расходов. Чтобы купить что-нибудь себе, я трудилась сверхурочно по выходным, собирая урожай на полях или выполняя любую другую работу, что подвернется. Это была тяжелая жизнь, но так в послевоенные годы жили почти все.

Пообщаться с кем-либо я могла лишь в короткие промежутки между разными местами работы, пока крутила педали велосипеда. Возвращаясь домой по вечерам, я часто встречала темноволосых итальянцев, которые болтали между собой, – эти парни сильно выделялись на фоне моих соотечественников.

Один из итальянских рабочих мне очень нравился, но я была весьма наивной и не знала, как привлечь его внимание. Мои навыки флирта оставляли желать лучшего. Я знала, что строители переезжают из города в город, ремонтируя и восстанавливая здания по мере необходимости, поэтому у меня было очень мало времени, чтобы придумать какой-нибудь план.

Все мои дни были наполнены мечтами об этом красавчике – я представляла, какими были бы наши с ним разговоры, случись мне познакомиться с ним. Я не могла дождаться конца рабочего дня, чтобы отправиться домой на велосипеде и мельком увидеть его. Мысли об одном только случайном взгляде давали мне силы, чтобы пережить долгие часы тяжелой работы.

Но затем он пропал. Вероятно, случилось то, чего я так опасалась: его работа была окончена и он отправился в другое место, скорее всего даже не подозревая о моем существовании. Я была безутешна. Этот воображаемый роман так поддерживал меня!

Время шло, но я никогда не забывала о своем идеальном итальянском мужчине. Это казалось абсурдным, но я чувствовала, что действительно люблю его на расстоянии. Я не хотела, чтобы кто-либо другой занял его место. И постоянно корила себя за то, что не проявила смелость и не познакомилась с ним, пока у меня была такая возможность.

Отец пытался меня утешить, говоря, что на этом парне свет клином не сошелся. Он тоже работал на стройке, поэтому знал, что многие одинокие молодые люди ищут любовь. По его словам, в его бригаде был один очень милый итальянец, и отец собирался даже пригласить его к нам на ужин.

Но я не хотела и слышать ни о каких других итальянцах и уж тем более не желала готовить особый ужин для незваного гостя. У меня и без того хватало работы. Я искала любви, но упустила величайший шанс своей жизни.

Тем не менее, вопреки моему желанию, отец все же назначил день, чтобы привести домой своего молодого коллегу. Я приготовила простую, незамысловатую еду, надеясь таким образом отучить отца повторять подобное, – это была моя форма пассивно-агрессивного протеста.

В назначенный вечер я осталась в своей рабочей одежде, отказавшись наряжаться ради гостя. Мне и так было не по себе от того, что пришлось готовить ужин для всех членов семьи и какого-то незнакомца.

Наконец мой отец и его молодой коллега подъехали к дому на велосипедах. Можете представить мое удивление, когда я оказалась лицом к лицу с тем самым итальянцем, по которому сходила с ума почти целый год!

Ужин и остаток вечера прошли как в тумане. Молодой человек, похоже, был искренне благодарен за домашнюю еду и пребывание в кругу семьи, несмотря на все мои жалкие попытки сделать обстановку менее гостеприимной. В тот вечер нам наконец удалось растопить лед и немного узнать друг друга. Это стало началом романтических отношений, которые продлились всю жизнь.

Один из трехсот тысяч

Моя лучшая подруга Кристин хлопнула меня по щеке.

– За что? – удивилась я.

– Он уезжает, – многозначительно ответила Кристин.

Я заглянула ей через плечо: мужчина, о котором шла речь, уже стоял у калитки сада и задержался, только чтобы ответить кому-то по телефону. Теперь он разговаривал, прижав телефон к уху.