Елена Егорова - Угрешская лира. Выпуск 3
Метеоморфозы
Был новым день… и боль вчерашняя
Сегодня не имела смысла страшного —
бессилья края.
Забылось…
Кусты в цвету поникли все, озябши
Под снегом, невзначай на них упавшим,
смяв яркость мая.
Застылость…
В согбенности упругость восставала —
Выносливость изящество спасала
для рая.
Извилась…
И луч, пробившись вдруг из тучи серой,
Вонзил огонь в хрусталь, и с веток пеной
зима сползла, истаяв.
Избылось…
«Отжила, отмучилась, отстрадала…»
Отжила, отмучилась, отстрадала.
Поняла: премудростью наполняла
Свой кувшин, из которого пить
Будет мучимый жаждой любить.
А от горьких потерь, мне поверь,
Открывается в новое дверь,
И прохладой живая струя,
Силой веры наполнит, целя.
Михаил Ложников
Михаил Григорьевич Ложников – заслуженный работник культуры РФ, член Союза писателей России, лауреат литературной премии «Золотое перо Подмосковья» и Всероссийского фестиваля «Артиада-2003». Его перу принадлежат сборники стихов и прозы, среди которых «Пролог», «С песней ретро», «Август-соавтор», «Лавры и тернии», «И примкнувший к ним Шепилов».
У городского пруда
Здесь во всём пастельные тона.
В зеркале пруда – деревьев станы.
Стая уток на воде видна.
Брызги серебристые фонтана.
Тополей, уж оголённых, сонм.
Кроны клёнов – вспыхнувшие словно.
Золото звенит (почти как сон!):
Слитки вон сгребают в кучу ровно.
Ясно слышен мелодичный звон —
То куранты бьют на колокольне.
Звоном этим город оглашён,
Внемлет ему мир окрестный, дольний.
То что окружает этот пруд —
Мир особый, сказочно-реальный.
Стали явью и мечта, и труд.
Мир для грёз здесь просто идеальный.
Из книги «Приметы дней»
Одетые в серые шали,
Взгрустнули с утра небеса,
Слезою слегка орошая
Просторы полей и леса.
Едва окропилися травы
И нежной листвы изумруд.
Сегодня, в День воинской славы,
И тучи смиренно идут.
Цветёт сирень. Сиреневые дали
Сверкают, окаймляя небосклон.
Рассветные лучи уж заиграли,
А воздух ароматом напоён.
Кругом поют, свистят, щебечут птицы,
Качаются деревья, внемля им.
Колышутся на них шелка и ситцы…
А миг прекрасен и неповторим.
Листва сверкает под луной,
Над миром розовый рассвет.
Туманы с редкой сединой,
От них на травах мокрый след.
В природе тихая прозрачность
Царит предутренней порой.
И может быть, возник напрасно
В душе тревожных мыслей рой?
Обретают оранжевый цвет
Гроздья ягод рябины в лесу,
И любуется ими рассвет,
И дарует свою им красу.
Осенённый слегка сединой,
Наступивший денёк не спеша
По тропинке шагает лесной,
И прохладно, и влажно дыша.
Ушла, отступила прохлада,
И лето вновь в спелой красе
Глядит из фруктового сада,
А травы – в жемчужной росе.
День праздничный светел повсюду,
И звоны в обеденный час
Милы православному люду —
Сегодня же Яблочный Спас!
«Словно чьи-то послышались всхлипы…»
Словно чьи-то послышались всхлипы
В миг, когда пробуждался рассвет.
Зашепталися клёны и липы,
Дуб степенный послал им привет.
Свод небесный окрашен пастелью.
Расплескалась под куполом синь.
Листья стелются жёлтой постелью.
Ярко вспыхнули гроздья рябин.
Изумрудной овеян прохладой,
Старый ельник хранит ещё сон.
Вышло солнышко – сосенки рады.
День разносит весёлый трезвон.
«В памяти не всё былое…»
В памяти не всё былое
Пылью поросло —
С детства сердцу дорогое
Будто вновь взошло.
Древний край Семиозёрный
Посетил я днесь.
Родниковой сути зёрна
Прорастают здесь.
Ключ святой. Вода струится,
Благостью дыша.
Пустынь, верю, возродится,
Оживёт душа.
Светлана Михайлова
Светлана Александровна Михайлова – член Союза писателей Росси, автор пяти поэтических сборников, работает в Москве директором Центра детского творчества «Матвеевское», лауреат Государственной премии в области образования и воспитания, кавалер почётного знака «За воспитание патриотов Отечества».
Императрица-осень
Знаешь, ты, наверно, зря и даром
В этот вечер вспомнил про меня.
Листья разгораются пожаром
Жёлтого холодного огня.
Серый дождь пожар осенний тушит,
Разгореться ярче не даёт.
По опавшим листьям, как по душам,
Осень величавая идёт.
Выступает гордо, не таится.
Ни на грамм смущенья на лице.
Словно бы она императрица
В золотом расписанном дворце.
Но размыты фрески расписные
Дождевой туманной пеленой.
Только листья жёлтые резные
Опадают за её спиной.
А она не видит и не слышит,
Даже не огля́нется назад.
Серебром зимы недальней вышит
Золотой парчи её наряд.
Только осень не страшится смерти,
Не боится скорой седины.
Словно говорит она: «Не верьте
В тёмные пророчества и сны!
Я на маскараде и параде
Буду вам блистательно сиять.
В золотом пылающем наряде
На миру не страшно умирать!»
Осень близкой смерти не боится.
Гордо и уверенно идёт,
Словно сквозь толпу императрица —
Как на пьедестал – на эшафот.
Хатынь
Ноябрь. Темно. Туманно.
Мы были с утра в пути.
И нужный посёлок – странно! —
Никак не могли найти.
К тому же мотор чихает.
Да вовсе бы не заглох.
Вдруг смотрим: вдали мигает
Мерцающий огонёк.
Ну что ж, повезло – деревня.
Попросимся ночевать.
Стемнело. Туман. Деревья.
Выходим. Идём искать.
И видим: печные трубы
Из голой земли торчат.
И скулы свело, и губы.
И зубы у нас стучат.
Вокруг ни души, ни крыши.
Промозглая жуть и мгла.
Лишь ниоткуда слышишь,
Как стонут колокола.
И каменным великаном
Безмолвствует силуэт.
Пошарили по карманам:
Хоть слабенький – всё же свет, —
Горят светлячки мобильных.
А всё-таки страх берёт.
И мимо камней могильных
Проходим ещё вперёд.
Идём по бетонным плитам.
В ладони дрожит ладонь.
Ведь нас заманил к убитым
Зажжённый для них огонь.
Мы еле себя вернули
Из той пустоты пустынь.
Мы на огонёк свернули —
А это была Хатынь…
В ноябре в темноте Хатыни —
Как в аду – пустота и мгла.
Знаешь, я не смогу отныне
Даже слышать колокола.
Снегурочки
