Елена Егорова - Угрешская лира. Выпуск 3

Луна – глаз древнего дракона —
недвижна. Сад ночной не спит.
Дерев серебряная крона
под ветром гнётся и кипит.

Луна, храня своё молчанье,
ушла в туманный потолок.
И сад в шумливом ожиданье
продолжил с ветром диалог.

Но ветер стих. И сад безмолвен.
Он смутен в ткани тишины.
Туман рассеялся. Огромен,
завис в пространстве глаз луны.
И будто что-то напоследок
желал промолвить старый сад.
И вдруг с воздетых в небо веток
на землю прыснул листопад.

У забора грезит алая рябина,
Тонкий свет в окошко цедят тополя.
Что же ты поникла?
Что ты загрустила,
Милая, хорошая моя?
Сыплются черёмух золотые листья,
И летит к закату солнце сентября.
Жаль, нельзя быть вечно молодым и быстрым,
Милая, любимая моя.

По кривым дорогам торжествует ветер.
Верно, заблудился… Только это зря.
Что он нам расскажет?
Что он нам ответит,
Милая, печальная моя?
Вечер. Вышел месяц – серебрист и ярок.
В небе звёзды строят мост из хрусталя.
Жизнь не просто чудо – дорогой подарок.
Утром улыбнётся нам заря.

Загрустили станки, осыпаются печи,
Цеховые пролёты чёрны и немы́.
Эх, куда же вы делись, рабочие плечи?
Отчего замолчали заводов шумы?

Может, кризис вас съел?
Или ржа подточила?
Пэтэушные реки иссякли давно.
Двадцать первый настал,
И Россия застыла,
Как ушедшее в Лету немое кино.

В пятьдесят я не стар,
И замены не видно:
За станками мои одногодки-друзья.
Сколько здесь ни молись,
Не поможет молитва…
Без рабочего класса
России нельзя!

Взглядом окинул пустынные окна рассвет,
Взгляд утонул без надежды на радость побед,
Тьма опустила огромные крылья свои,
Некому ждать розовеющий ветер зари.

Жёлтым отливом сияет чернеющий шёлк,
Будто надели на землю предсмертный мешок,
Лишь иногда через щёлки пробьются огни,
Молнии стрелы к земле направляют свои.

Мрачное время песочный хронометр льёт,
Больше на помощь никто никого не зовёт,
Капли кровавыми реками льются в моря.
Вот и закончила жизнь голубая Земля…

Я Вас, признаться, вовсе не боюсь,
Но видя вас в чужих объятьях, стыну.
Вы – счастье, что рождает в сердце грусть.
И счастлив я, что Вами не покинут.

Один лишь раз кивнули как-то мне,
И я сражён, как вражескою пулей.
Пишу я Вам, хоть знаю: и во сне
В ответ Вы даже строчки не черкнули.

И пусть во мне останется любовь,
И пусть мы никогда не будем вместе,
Увидев Вас, пишу я вновь и вновь
Своей несбыточной мечте-невесте.

Расправив крылья, мы свободно
Парим в полёте в небесах.
Среди росинок и снежинок
Я пташка смелая, ты – птах.
Парим, парим над синей дымкой
Полей, морей, лесов, небес.
Душа не устаёт в полёте.
Ей ночью снится дивный лес,
Костёр, палатка и гитара,
Палитра, краски, полотно,
Перо и чистый лист бумаги…
Вернёмся ли сюда, родной?

Изящество в полете отточив,
Дай Бог мне крылья
Сохранить сухими.

О, сколько неги
В потоке солнечных лучей,
И свежести – в любви твоей…

Поиграй со мной немного,
Нежный летний ветерок,
Разгони в душе тревогу,
Спой мне что-нибудь, дружок.
Ты листву ласкаешь нежно,
Солнышку летишь навстречу
В синеве небес безбрежной.
И мою печаль ты лечишь,
Создаёшь в душе уют.
Все цветы с тобой поют!
Свежесть мыслям придаёшь,
Сил для творчества даёшь.
Лень и скука неуместны
В этот день – такой чудесный!

Мне под окном в ночи рябина светит,
Мне песнь поёт осенний ветерок.
И не о чем жалеть в ночи бездонной
И нежно прятать душу между строк.

Душе легко, свободно и отрадно,
И груз желаний не томит её.
Смятенья позади и все обиды —
Я зрение очистила своё.

О эти милые глаза,
Цены которым я не знала!
Они могли меня спасать
И уверять, что лучше стало.

Ах, как чудесны были дни,
Что нас весельем наполняли!
Остались в памяти они,
А впереди иные дали…

На свете много глаз других,
В них красота и сила страсти,
Но не забыть тепла твоих,
Что защищали от ненастья.

О эти милые глаза…

Был новым день… и боль вчерашняя
Сегодня не имела смысла страшного —
бессилья края.
Забылось…

Кусты в цвету поникли все, озябши
Под снегом, невзначай на них упавшим,
смяв яркость мая.
Застылость…

В согбенности упругость восставала —
Выносливость изящество спасала
для рая.
Извилась…

И луч, пробившись вдруг из тучи серой,
Вонзил огонь в хрусталь, и с веток пеной
зима сползла, истаяв.
Избылось…

Отжила, отмучилась, отстрадала.
Поняла: премудростью наполняла
Свой кувшин, из которого пить
Будет мучимый жаждой любить.

А от горьких потерь, мне поверь,
Открывается в новое дверь,
И прохладой живая струя,
Силой веры наполнит, целя.