Д. Рейтц - Коммандо. Бурский дневник бурской войны
Мы с немцами были просто зрителями, но находились достаточно близко, чтобы видеть, как люди в этом опасном месте бегут к лошадям и уходят. Тут и там некоторые падали, но наши жертвы не были тяжелыми, потому что на артиллерийский огонь нам нечем было ответить, так что бюргеры с обоих сторон от места прорыва, видя, что происходит, также брали лошадей и уходили. Мы с немцами присоединились к потоку, который устремился в тыл. Мы отступали до двух часов дня, когда англичане прекратили преследование и мы смогли остановиться в покрытой кустарником местности, где генерал де ла Рей произнес речь в своей полушутливой, полусерьезной манере, и скоро мужчины смеялись и неудача казалась им незначительной.
Мы дали лошадям отдохнуть до темноты, и затем несколько часов двигались на запад, поскольку стало известно, что на нас продолжают наступать другие английские колонны.
В последнее время в небе была видна великолепная комета с двумя хвостами, похожая на букву «V», и ван Ренсбург, пророк генерала сказал, что это означает «Vrede» (мир). Но той же ночью чей-то детский голос произнес: «Минхеер ванн Ренсбург, эта буква означает не Vrede, а Vlug (отступление)». Все невесело рассмеялись, и оракулу пришлось замолчать, хотя свои пророчества он продолжал вплоть до конца войны.
Укрывшись в котловине, мы провели холодную ночь, а на рассвете разглядели вдалеке большое количество английских войск, но не ясно было, были ли они нашими вчерашними преследователями или другой колонной. В любом случае они были слишком далеко, чтобы заставить нас беспокоиться, поэтому мы застрелили несколько быков из общественного стада, которое увели с собой, и начали готовить завтрак.
После этого, генерал де ла Рей разделил нас на две части. С одной половиной людей он поехал на юг, и еще до заката мы услышали канонаду на расстоянии тридцати миль, где упрямый старик снова напал на вражескую колонну.
Он оставил комманданта Яна Кемпа командовать нами, с приказом совершить рейд на территорию Бечуаналенда, целью которого было захватить поезд с припасами на Родезийской железнодорожной линии. Для этого мы в течение следующих двух дней двигались через бесплодную страну, пока мы не достигли точки на реке Хартс-ривер, из которой мы должны были совершить ночной марш к нашей цели.
Мейер попросил выслать вперед разведчиков, это было выполнено и мы вышли двумя часами ранее остальных сил, прошли резервацию Кунана и в четыре утра пересекли британскую границу. Железная дорога проходила в миле от границы, и скоро мы уже стояли на рельсах. Мы стали подкапывать шпалы досками, отломанными от соседнего забора — это был наш единственный инструмент Потом Мейер дал мне плоскогубцы и велел залезть на столб и обрезать телеграфные провода — с моей больной ногой задача не из легких. Пока я карабкался, раздался залп со стороны водопропускной трубы, которая была на расстоянии примерно в пятьдесят ярдов. Я соскользнул со столба, мы вскочили на коней и поскакали прочь. Стало понятно, что захватить поезд врасплох не удастся.
Мы поехали назад к холму, до которого было полмили, и стали ждать дневного света. Когда рассвело, мы обнаружили, что у подножия холмя находится небольшая деревня местных жителей, и отправились туда, чтобы получить информацию об англичанах, охранявших дорогу. Было уже совсем светло, когда мы проехали ворота в окружавшей деревню изгороди из колючего кустарника, и, когда мы вошли внутрь, из хижины выскочили двое одетых в хаки белых с винтовками в руках, и с ними местный, тоже вооруженный. Мейер спрыгнул с лошади и выстрелил, едва коснувшись ногами земли. Он попал местному в грудь, а белые сразу подняли руки. Этот единственный выстрел произвел в деревне настоящую панику. Местные схватили циновки, накидки, младенцев и все, что оказалось под рукой, и побежали к железной дороге, чтобы найти убежище у англичан, причем женщины продолжали вопить.
Мейер приказывал мне остановить беглецов, поэтому я поскакал, чтобы опередить их. К сожалению три или четыре немца отстали, когда мы шли от железной дороги, и. когда они увидели несущуюся на них толпу, они подумали, что это нападение, и открыли огонь. Прежде, чем я их остановил, они убили четверых и нескольких ранили, едва не задев и меня.
Мы сделали то, что могли для раненых и принесли их в хижины, очень расстроившись, что все так произошло. Среди убитых было две женщины.
Белые, которых захватили в краале, оказались предателями из Почефстрома и служили у англичан разведчиками. Их передали де ла Рею, который, без сомнения, приказал их расстрелять.
Уже совсем рассвело и мы увидели людей Кемпа, которые пробирались через кустарник. Они были разделены на маленькие отряды и приближались к железнодорожной линии. Мы послали человека, чтобы предупредить их, что англичане рядом, но посыльный не проехал и полпути, как над нами с визгом пронеся снаряд. Этого мы совсем не ожидали, считая, что эта часть дороги не охраняется, но теперь рассмотрели среди деревьев большое количество палаток, и, поскольку по нам продолжали стрелять, Кемп приказал отходить. Мы вернулись на территорию Трансвааля, наше предприятие оказалось безрезультатным.
Мы в тот день проехали тридцать миль, и в сумерках прибыли в Лиувпан, где нас ждал де ла Рей. Он сказал, что перед нами находятся несколько английских колонн, и проинструктировал Кемпа, как их обойти. Сказав все это, он с горстью своих сопровождающих уехал, и я более никогда не видел отважного старого воина, потому что с этой ночи наши пути разошлись.
XVIII. Следующая стадия
Как только достаточно стемнело, Кемп увел нас в сторону английских лагерей, между которыми собирался пройти. Это он сделал очень умело, потому что мы смогли пройти между двумя английскими лагерями на таком маленьком расстоянии, что могли слышать разговоры солдат и различить их форму в свете костров. Никакой тревоги не было, и, только когда мы уже прошли, сзади нас послышались крики и выстрелы, которые не причинили нам никакого ущерба. Когда лагерь остался позади, всем было приказано спешиться и вести лошадей в поводу, чтобы дать им хоть немного отдохнуть, потому что они не отдыхали более тридцати часов.
Поскольку я все еще немного хромал, то постепенно отставал; и, что было еще хуже, моя бедная маленькая кобыла родила мертворожденного жеребенка. С этим тяжелым грузом, бывшим внутри нее, она перенесла длинные походы так стойко, что я даже не знал, что с ней было что-то не так, но теперь вся ее сила ушла. Через некоторое время она упала на колени, и поскольку я не мог рисковать оставаться слишком близко к английским лагерям, костры которых были все еще видны вдали, я медленно повел ее вперед. К этому времени остальная часть наших людей давно исчезла в темноте, и я должен был брести один в течение часа или двух, ведя лошадь за собой, и только когда она не смогла идти дальше, я решил остановиться до утра. Было холодно — настолько холодно, что ранее тем вечером я услышал, как говорили, что это была самая холодная ночь, которую они когда-либо знали. Поскольку я не мог найти никакого топлива для костра, я завернулся в одеяло и сидел, стуча зубами, до восхода солнца. Когда рассвело, я оказался на унылом пространстве, которое простиралось на многие мили, но никакого признака коммандо не было.
