Владимир Келер - Сергей Вавилов
На примере того, как легко усваивается это произведение Вавилова читателями, далекими от физики, можно лишний раз убедиться, что неискушенное сознание предпочитает путь «от конкретного к абстрактному» обратному пути. Направление «от абстрактного к конкретному» хорошо лишь там, когда налицо большая подготовка.
Следуя путем «от конкретного к абстрактному», объяснял своим студентам Сергей Иванович и квантовую теорию света и явление люминесценции. Рассуждения развивались примерно так:
— Представление о свете как о квантах, то есть о совокупности частиц, пришло в науку незваным гостем. Пытливая человеческая мысль ринулась в недра квантовой теории, отчаявшись понять несколько парадоксов оптики и термодинамики. Неожиданно оказалось, что новая теория пригодна не только для разъяснения этих парадоксов. С ее помощью удалось распутать ряд запутанных вопросов физики, разобраться в сущности явлений, представлявшихся веками странными и непостижимыми.
Среди них было и явление люминесценции. Его специфика, отличие от «обыкновенных» оптических процессов — отражения, преломления, рассеяния света и так далее — не только в том, что в нем проявляется квантовая структура света, но и в том, что в нем обнаруживается применимость квантовых законов к строению веществ. Зная квантовые законы, можно разобраться в явлении люминесценции.
Если б люди хорошо изучили раньше холодное свечение, оно могло бы послужить для них маяком в мире квантовых представлений. Век квантовой теории наступил бы не на рубеже столетий, а гораздо раньше.
Сергей Иванович с интересом и увлечением преподавал в МВТУ и зоотехническом институте. Но основной своей педагогической работой он все же считал работу в МГУ.
Поступив немедленно после демобилизации (одновременно с зачислением в МВТУ) преподавателем в общем физическом практикуме Московского университета, Вавилов уже весной 1919 года прочел пробную лекцию и сдал магистерские экзамены. Это дало ему должность приват-доцента и возможность вести самостоятельно лекционные курсы — сперва по фотохимии, затем по абсорбции и дисперсии света (дисперсия — рассеяние; теория дисперсии света старается установить зависимость показателя преломления вещества от частоты светового колебания).
Следуя примеру П. Н. Лебедева, Сергей Иванович обогащает содержание своих выступлений, широко используя оригинальную журнальную литературу. В каждой лекции он рассказывает о новых работах, знакомит студентов с последними важнейшими достижениями науки. Хорошее знание языков — а Вавилов свободно владел немецким, английским и французским языками и бегло объяснялся по-итальянски и по-польски, — позволяло ему широко и быстро знакомиться с иностранной научной литературой и облегчало задачу.
В 1929 году Сергей Иванович Вавилов был избран заведующим кафедрой общей физики Московского университета. Это событие в известном смысле явилось поворотным пунктом в его жизни. Он немедленно оставил свою работу в Институте физики и биофизики, а также в зоотехническом институте и с головой погрузился в университетские дела (от преподавания в Высшем техническом училище он отказался из-за перегруженности двумя годами раньше).
Прежде всего Вавилов принялся за организационные проблемы. Особо важно было поскорей составить точные программы и задания для занятий.
В те времена еще не существовало единых вузовских программ. Каждый преподаватель вел занятия по собственному плану и обладал большой свободой действий. Это относилось к профессорам, это относилось и к руководителям лабораторных и семинарных занятий.
В МГУ к тому же раньше не было отдельно организованной кафедры общей физики. Лекции по общей физике читали разные профессора, и все их курсы более или менее отличались друг от друга. Вавилов был первым заведующим первой созданной в университете кафедры общей физики.
Руководитель новой кафедры быстро подобрал хороший коллектив преподавателей и с его помощью разработал подробную программу. Он проводил регулярные заседания кафедры, на которых координировалась работа преподавателей. Расширилась деятельность физического кабинета, где Вавилов стал ставить новые демонстрации и заказывать новые приборы. Улучшилась работа физического практикума.
У Сергея Ивановича не возникало вопроса о том, что обязан уметь делать студент, освоивший и сдавший предмет общей физики, (включая общую и специальную физическую практику), преподававшийся на первых двух курсах. Такой студент должен был уметь: преподавать в средней школе; работать в качестве младшего научного сотрудника в заводской лаборатории; работать в той же должности в отраслевом исследовательском институте.
Таким образом, еще не кончив университета, не пройдя и половины его полного курса, студент-универсант приобретал важные навыки, практическую специальность. Это сознание окрыляло учащихся, наполняло их горделивым чувством. Получалось так, что на старших курсах студент усовершенствовал свою квалификацию, фундамент же он получал уже к началу третьего курса.
Избрание С.И. Вавилова профессором Московского университета совпало с первым годом первой пятилетки. Несмотря на свою молодость, Вавилов уже считался выдающимся физиком, а его постоянные выступления за связь теории и жизни были общеизвестны. Избрание Вавилова усиляло ряды талантливых, энергичных и прогрессивных профессоров, борющихся за то, чтобы университеты — эти некогда оторванные от производства организации — могли внести свой вклад в решение грандиозных задач пятилеток.
Требование — лучше знать жизнь, не отрываться от действительности, не «возноситься» над людьми только потому, что вызубрил несколько полезных и сложных формул, — с особой силой ворвалось тогда в высшие школы. Случайно или не случайно в те годы в Московском университете кто-то пустил занятную басню, отражавшую настроения, господствовавшие в его стенах.
— А ты физику изучал? — спросил ученый лодочника, перевозившего его на другой берег.
Лодочник ответил отрицательно.
— Тогда ты потерял полжизни, — сказал ученый.
Вдруг налетела буря, и лодка перевернулась. Физик и перевозчик оказались во власти разбушевавшейся стихии.
— Плавать-то ты умеешь? — спросил лодочник ученого.
— Нет, нет, не умею! — закричал ученый. — Спаси меня!
— Вот видишь, — заметил лодочник, подхватывая тонущего. — Не будь меня, ты потерял бы всю свою жизнь. Это тебе не физика.
Заведуя кафедрой в университете, Сергей Иванович получил широкую возможность привлекать к исследовательской работе наиболее способных студентов старших курсов. Многие из них стали потом известными физиками: И. М. Франк и Б. Я. Свешников, Е. М. Брумберг и В. В. Антонов-Романовский, В. С. Фурсов и А. А. Шишловский, некоторые другие.
