Уолтер Айзексон - Инноваторы. Как несколько гениев, хакеров и гиков совершили цифровую революцию
Хоппер умела работать в команде и ценила сотрудничество. Она считала использование открытых кодов необходимым условием развития инноваций и послала свою первоначальную версию компилятора друзьям и знакомым в программистском сообществе, попросив их улучшить его. Этот же открытый метод поиска решений и их координации она использовала, когда была техническим руководителем группы, создававшей COBOL — первый кроссплатформенный стандартизованный деловой язык программирования компьютеров[228]. Она привыкла к совместной работе и понимала, что программа не должна быть привязанной к определенной машине; она считала, что даже машинам должно быть удобно работать вместе. Это также показало, что она поняла главную тенденцию компьютерной эры: сами компьютеры станут потребительским товаром, а по-настоящему цениться будет именно программирование. До того как появился Билл Гейтс, понимание этого обстоятельства у большинства людей отсутствовало[229].
Фон Нейман презрительно отнесся к меркантильному подходу Эккерта и Мокли. «Эккерт и Мокли — это коммерческая компания с коммерческой патентной политикой, — жаловался он другу. — Мы не можем работать с ними с той же степенью открытости, с какой мы работали бы с академической группой»[230]. Но при всем своем видимом бескорыстии сам фон Нейман был не прочь заработать деньги на своих идеях. В 1945 году он обсуждал заключение контракта на консультирование с компанией IBM, предоставляющей корпорации права на все его изобретения. Это был вполне юридически чистый контракт. Тем не менее это возмутило Эккерта и Мокли. «Он под шумок продал все наши идеи IBM, — жаловался Эккерт. — Он был лицемерным — говорил одно, а делал другое. Ему нельзя было доверять»[231].
После того как Мокли и Эккерт покинули Пенн, Университет быстро утратил свою роль центра инноваций. Фон Нейман тоже ушел оттуда и вернулся в Институт перспективных исследований в Принстоне. Он взял с собой Германа и Адель Голдстайнов, а также ключевых инженеров, таких как Артур Беркс. Герман Голдстайн позже высказал свое мнение о том, почему Пенн перестал быть центром разработки компьютеров: «Возможно, учреждения, как и люди, могут уставать»[232]. Компьютеры считались инструментом, а не темой для научного исследования. Мало кто из преподавателей понял тогда, что информатика разовьется в академическую дисциплину, еще более важную, чем электроинженерия.
Несмотря на то, что многие сотрудники ушли, Пенн сумел сыграть еще раз важную роль в развитии компьютеров. В июле 1946 года большинство экспертов в этой области, в том числе фон Нейман, Голдстайн, Эккерт, Мокли и другие, обычно враждовавшие друг с другом, вернулись в Пенн, чтобы прочитать лекции, провести семинары и поделиться своими знаниями о компьютерных вычислениях. На это восьминедельное мероприятие, называвшееся Лекциями школы Мура, съехались: Говард Айкен, Джордж Роберт Стибиц, Дуглас Хартри из Манчестерского университета и Морис Уилкс из Кембриджа. Основное внимание уделялось использованию в универсальных (в понимании Тьюринга) компьютерах архитектуры с сохраняемой программой. В результате конструкторские идеи, выработанные совместно Мокли, Эккертом, фон Нейманом и другими сотрудниками Пенна, стали базовыми для большинства компьютеров будущего.
Честь называться первым компьютером с сохраняемой программой принадлежит двум машинам, которые были завершены почти одновременно — летом 1948 года. Одна из них была обновленной версией оригинального ENIAC. Фон Нейман и Голдстайн вместе с инженерами Ником Метрополисом и Ричардом Клиппенджером разработали способ использования трех функциональных таблиц ENIAC для сохранения множества простейших команд[233]. Эти функциональные таблицы нужны были для того, чтобы хранить данные о расчете траекторий артиллерийских снарядов, а устройство памяти могло быть применено для других целей, так как машина уже не использовалась для расчета баллистических таблиц. И опять реальная программистская работа была проделана в основном женщинами: Аделью Голдстайн, Кларой фон Нейман и Джин Дженнингс Бартик. Бартик вспоминала: «Я снова работала с Аделью и другими программистами, и мы вместе разрабатывали оригинальную версию программы, чтобы превратить ENIAC в компьютер с сохраняемой программой, использующий функциональные таблицы для хранения закодированных инструкций»[234].
Этот переконфигурированный ENIAC, начавший работать в апреле 1948 года, имел только постоянную память, что означало, что было трудно менять программы во время их работы. Кроме того, его память на ртутных линиях задержки была медлительной и требовала точной технологии при изготовлении. Обоих этих недостатков удалось избежать в маленькой машинке, которая была построена в Англии, в Манчестерском университете, с нуля и которая должна была функционировать как компьютер с сохраняемой программой. Этот компьютер, названный Manchester Baby («Манчестерский малыш»), был введен в эксплуатацию в июне 1948 года.
Вычислительная лаборатория в Манчестере была создана Максом Ньюманом, наставником Тьюринга, а основную работу на новом компьютере проделали Фредерик Калланд Уильямс и Томас Килбурн. Уильямс придумал устройство хранения с помощью электронно-лучевых трубок, которые сделали машину более быстродействующей и простой, чем те, которые использовали ртутные линии задержки. Оно работало так хорошо, что его использовали для изготовления более мощного компьютера Mark I /Manchester, который был сдан в эксплуатацию в апреле 1949 года, а также для изготовления Морисом Уилксом и командой из Кембриджа компьютера EDSAC в мае того же года[235].
Тогда же, параллельно с созданием этих машин, Тьюринг также пытался разработать компьютер с сохраняемой программой. После ухода из Блетчли-Парка он поступил на работу в Национальную физическую лабораторию — престижный институт в Лондоне, где разработал компьютер, названный автоматической вычислительной машиной (ACE) в честь двух машин Бэббиджа. Но строительство ACE продвигалось неровно, и к 1948 году Тьюринг уже разочаровался и тем, что процесс тормозился, и тем, что его коллеги не испытывали никакого интереса ни к устройству машины, ни к искусственному интеллекту. И тогда он уехал из Лондона и присоединился к Максу Ньюману в Манчестере[236].
И в это же время — в 1946 году — в Институте перспективных исследований в Принстоне фон Нейман тоже погрузился с головой в работу над компьютером с сохраняемой программой. Этот проект описан в эссе Джорджа Дайсона «Собор Тьюринга». Директор института Фрэнк Эйделоти и наиболее влиятельный член профессорского совета Освальд Веблен были убежденными сторонниками проекта, несмотря на противодействие со стороны других профессоров, утверждавших, что работа над вычислительной машиной принижает статус института, задуманного основателями как рай для теоретиков. Все-таки проект фон Неймана как-то продвигался, и в результате была построена машина IAS. «Он явно шокировал и даже приводил в ужас некоторых своих коллег — математиков, погруженных исключительно в абстрактные размышления, открыто демонстрируя крайнюю заинтересованность не только в доске и меле, карандаше и бумаге, но и в различных устройствах, — вспоминала жена фон Неймана Клара. — Его предложение сконструировать электронную вычислительную машину под священным куполом института горячего одобрения не получило, чтобы не сказать больше»[237].
