Александр Гамов - Непарадные портреты
...Я скользил по обрыву на подошвах метрах в пяти от экс-премьера, почти в горизонтальном положении. И вскоре начал тормозить «пятой точкой». Степашин, слава богу, этого не видел.
— Сергей Вадимович, бегите по горизонтали! — крикнул вдогонку ему его охранник Игорь Кузнецов, который, кажется, встревожился не на шутку. Но экс-премьер уже несся по обрыву строго по вертикали...
ДИАЛОГ ВТОРОЙ
— Ваша версия — кто отравил Литвиненко? (Бывший сотрудник ФСБ РФ Александр Литвиненко скончался в лондонской больнице 24 ноября 2006 г. — А.Г.) На Западе утверждают, что полоний, которым его отравили, — из России...
— Глупость полнейшая.
— А откуда же?
— Не знаю. Может, что-то сами там придумали. Пусть МИ5, МИ6 (британские спецслужбы. — А.Г.), наши службы и Скотленд-Ярд вместе расследуют.
— На Западе пишут — Литвиненко знал какие-то секреты, из-за чего его могли убрать.
— Ничего он не знал. И прославился-то только тем, что Березовский его купил, и он его защищал по убийству Влада Листьева. Я тогда был директором Федеральной службы контрразведки (так в то время называлась ФСБ. — А.Г.). 2 марта 1995 года мне позвонил Ельцин: «Листьева убили, вот чем будете заниматься». У нас практически все было подготовлено для задержания Березовского.
— А его по подозрению в убийстве Листьева хотели арестовать?
— Да. Для этого были основания. Было очевидно, что убийство Листьева связано с рекламой — это огромные деньги. Поступали сигналы — у нас на телевидении всегда были люди... Начали очерчивать круг конкурентов, вышли и на Березовского.
— Почему же не арестовали?
— Произошла утечка информации.
— Через Литвиненко?
— Конечно. Фактор внезапности был потерян, и смысла уже не было никакого.
— Кто-то и из президентской команды подсуетился?
— Думаю, да. Березовский был влиятельным олигархом, входил в так называемый «президентский клуб»... А если возвращаться к истории с отравлением Литвиненко, это политическая провокация.
— Ну а цель-то?
— Опорочить Россию и президента. Нам что обещал Березовский? «Мы вам еще покажем!» Вот он обещания и выполняет. Я не хочу грешить на Березовского — не имею на это права, но убийцу Литвиненко я искал бы там. Хотелось бы, чтобы англичане поняли, кого они у себя пригрели. Иначе полоний скоро заберется в их мозги.
— А может, Великобритания использует Березовского как рычаг давления на Россию?
— Какой смысл? Проехали уже, они просто отстали немножко. Жалко, конечно.
— Если бы Березовского выдали России, наша международная политика была бы более эффективной?
— Мы демонизируем Березовского. Да, он перешел Рубикон. Но Березовский — следствие, а не причина. Это — распутинщина. Не было бы Березовского, выискался бы кто-то другой.
— Как в этой ситуации должна вести себя Россия?
— Пожестче. Чего мы стесняемся? Почему они не стесняются? Ребята, защищайтесь же вы!
— Вы имеете в виду наши спецслужбы? Или президента?
— Правительство и МИД могли бы выдать пару жестких заявлений. Мы недооцениваем наши информационные возможности. Или считаем, все пройдет само? Нас любили, когда мы были слабыми. Теперь мы с Западом партнеры. Равные и сильные. И давайте нас уважать.
Финиш
...Мы отдышались, и я спросил у экс-премьера:
— И с какой же скоростью вы сейчас бежали?
— Думаю, сто метров за одиннадцать секунд. Я же мастер спорта, в юности бегал по двадцать пять километров.
— Может, вам на футбольное поле выйти? — спросил я у Степашина, вспомнив о том, что он — председатель попечительского совета «Динамо».
— А я выхожу — на тренировках. Могу сыграть правым нападающим — метров двадцать—тридцать как следует стартануть...
ДИАЛОГ ТРЕТИЙ
— А как у вас отношения с Путиным?
— В смысле...
— Но Ельцин же в 1999-м сперва вас хотел в преемники, а потом раз — и.о. президента стал Путин. Вы обиду проглотили?
— Какая обида в политике? Это вообще бессмысленно...
Кстати, это был самый драматический момент в жизни моего героя — он замкнулся, по крайней мере, от журналистов, на телефонные звонки не отвечал. И тогда я пошел на хитрость: позвонил на мобильник жене Степашина, Тамаре Владимировне. Она передала мужу трубку...
— Ну что, Саня? Не удалось тебе на этот раз поработать у меня помощником?
— Думаю, у нас с вами все еще впереди.
— Я тоже на это надеюсь. Спасибо, дорогой... Чего звонишь-то?
— Ваша отставка внешне представляется как результат какой-то интриги, затеянной Кремлем по очень простой причине: дескать, Степашин — «ненадежный человек, поэтому его следовало убрать»...
— А для кого я ненадежный? Саш, ты как считаешь?
— Я в Степашине никогда не сомневался.
— А для кого ненадежный-то? Для власти? Для страны? Для президента? Для тех, кто в меня поверил, — я же полстраны уже проехал?! Или для зарубежных партнеров, с которыми удалось вырулить с огромным трудом? С огромным! Мало кто знает, что во время моих разговоров с Клинтоном и Гором удалось получить согласие на реструктуризацию огромного — сто семьдесят миллиардов долларов! — долга СССР. Потому-то и убрали, что надежный... Я никого обслуживать никогда не хотел, меня никто никогда не покупал. Не все же продаются и не все же покупается в нашей стране...
— Какая ваша самая большая ошибка, допущенная на посту премьера?
— Ошибка это или не ошибка, но меня просто нельзя переделать. Я не стал обслуживать интересы определенной группы, которая и посчитала, что в этой ситуации я не надежен. На этом и стою, и стоять буду, сколько смогу.
— Когда вы стали премьером, многие увидели, что Степашин — человек высокообразованный, культурный, знает наизусть Пушкина, Шукшина... В эти дни к классикам не обращаетесь за подмогой?
— Пушкин пока не читается, Шукшин тоже. Но с завтрашнего дня мы с сыном Володей договорились позаниматься английским, хочу поскорее восстановить... Ну что ж, спасибо, Саша, за звонок. Обнимаю.
— Обнимаю...
Кстати, об этом нашем разговоре Степашин довольно часто вспоминает:
— Ты знаешь, это, наверное, самое лучшее наше с тобой интервью. Почему? Оно, пожалуй, самое эмоциональное. Пока я с тобой беседовал по телефону, хлопнул три рюмки водки...
— А вот ту ситуацию вы с Путиным обсуждали? — спросил я у Степашина, когда мы приходили в себя после пробежки.
— Да, он приехал к нам на дачу. Мы посидели по-нормальному.
— Выпили.
— Немного. Поговорили откровенно. Мы с Путиным познакомились в 1991-м, когда я приехал работать в управление КГБ по Ленинграду. Путина, кстати, там все бизнесмены звали «Штази». Он их отстроил за пять секунд. Не строя буквально.
