Анатолий Терещенко - Военная контрразведка. Эпизоды борьбы
«Волосы у него были густые, пышные», — тихо сказал свидетель и заплакал.
Свидетели Корольчук и Талащенко жили недалеко возле свалки убитых. Душегубка ходила ко рву мимо окон их дома. Однажды машина застряла в грязи. Тогда фашисты и сопровождающие их на лошадях прихвостни стали выгружать трупы из машины на подводы и отвозить в ров.
Из показаний протоиерея Георгиевской церкви города Краснодара Ильяшева:
«На второй день после бегства немцев из Краснодара меня пригласили совершить погребальный обряд в семью фотографа Луганского. Только что привезли труп их единственного сына, убитого фашистами. Я не мог совершить обряд, слёзы безудержно катились из глаз. Думалось о русских людях, безвинно погибших на своей родной земле от рук немецких извергов… Я свидетельствую перед миром, перед всем русским народом, что это дикие звери, и нет у меня слов, которые бы выразили всю ненависть и проклятие этим извергам».
Из показаний врача Краснодарской городской больницы свидетеля Козельского:
«22 августа 1942 г. в больницу прибыл немецкий врач — гестаповский палач Герц. Он поинтересовался, сколько больных и кто они. Потом он собрал в кабинете врача всех служащих больницы, снял с пояса револьвер, положил на стол и на ломаном русском языке спросил: «Коммунисты, комсомольцы, евреи есть?». Услышав, что среди врачей коммунистов и евреев нет, герц продолжил: «Я немецкий офицер, мне приказано изъять отсюда больных. Немецкое командование приказало, чтобы больных во время войны не было. Все. Я приступаю к делу».
Всех больных партиями вывозили душегубкой и вываливали уже их трупы в противотанковый ров за городом.
Из показаний работницы краевой детской больницы Иноземцевой:
«В этой больнице на излечении находилось 42 ребенка…
13 сентября 1942 г. в больницу приехала группа немецких офицеров: Эрих Мейер, Якоб Эйкс и другие. Они остались на несколько дней в больнице, шныряли по всем палатам, следили за детьми и медицинским персоналом. 23 сентября, выйдя на дежурство, я увидела во дворе большую темно-серую автомашину, внешним видом напоминавшую товарный вагон.
Высокий немец спросил, сколько детей находится в больнице и кто они по национальности. Это был офицер гестапо Герц…
Приехавшие вместе с ним солдаты по его приказу начали грузить детей в автомашину. Одевать их не разрешали, хотя и сказали служащим больницы, что везут детей в Ставрополь.
Дети были только в трусиках и майках. Они сопротивлялись, молили о помощи, о защите, цеплялись ручонками за санитаров и врачей. Фашист Герц улыбался им, забавно шевеля усами. А потом дверь душегубки захлопнулась, заработал мотор…
Никогда не забуду, как маленькие дети — среди них были и годовалые — плакали, кричали, инстинктивно чувствуя, что над ними затевают что-то недоброе, страшное».
После изгнания немцев из Краснодара были вскрыты места погребения детей. Оно представляло собой месиво из детских трупиков в майках и трусиках, на которых были штампы краевой детской больницы.
Из показаний свидетельницы Гажак, жившей поблизости со зданием, в котором размещалось гестапо:
«Я много раз слышала женские крики и детский плач. Они раздавались из подвала. Часто заключенные слабым голосом просили: «Дайте хоть глоток воды». Когда часовой отвлекался, мне удавалось сунуть в окно через решетку кружку с водой или корку хлеба, и тогда я слышала взволнованные детские голоса: «Не пей, не пей. Оставь мне хоть немножко». Через забор я видела, как сажали заключенных в душегубку. Я видела, как пятилетняя девочка, не понимая, что происходит, кричала матери, которую фашисты волокли к зловещей машине: «Мамочка, я поеду с тобой!»
Тогда один из немецких офицеров вытащил из кармана какой-то тюбик и смазал ей губы его содержимым, оказавшимся ядовитым веществом. Девочка затихла, и её бросили в кузов душегубки».
* * *После показаний свидетелей было оглашено заключение судебно-медицинской экспертизы. Для оценки того, что натворили оккупанты, достаточно привести несколько только фраз из этого заключения:
«Трупы располагались в ямах, представляя клубки человеческих тел… Судебно-медицинские, судебно-химические и спектроскопические исследования с бесспорностью установили, что причиной смерти в 523 случаях было отравление окисью углерода, а в 100 случаях — огнестрельные ранения головы и грудной клетки».
На основании Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 г. военный трибунал приговорил В. Тищенко, И. Речкалова. Н. Пушкарева, Ю. Напцока, Г. Мисана, И. Котомцева, И. Кладова, и М. Листовину к смертной казни через повешение, а И. Парамонова, Г. Тучкова и В. Павлова — к каторжным работам сроком на 20 лет.
Знаменательно было то, что именно в этот день было подписано Постановление СНК СССР № 415-138сс о создании Главного управления контрразведки Смерш НКО СССР.
В газете «Правда» от 19.07.1943 г. была помещена короткая заметка:
«На городской площади Краснодара 18 июля приведен в исполнение приговор над восемью иудами-предателями, пособниками гитлеровских разбойников. Свою позорную жизнь злодеи закончили позорной смертью.
Не уйдут от суровой расплаты и их подлые хозяева, гитлеровские палачи. Суровое советское возмездие настигнет всех фашистских зверей, мучителей русского, украинского, белорусского и других народов Советского Союза!»
С этой знаменательной даты начался путь легендарного Смерша, завоевавшего право считаться лучшей военной контрразведкой в мире того времени, вчистую разгромившего спецслужбы Третьего рейха — от абвера и до РСХА…
«Переиграть» сотрудников Смерша удалось лишь Джеймсу Бонду, да и то только в кино.
Но Смершу тоже оставалось недолго жить. В 1946 г. он прекратил своё существование. Как кто-то сказал из великих людей, иногда настоящая схватка начинается на пьедестале почета. Если вы проживёте достаточно долго, вы увидите, что каждая победа оборачивается поражением.
В 1951 г. бессменный руководитель Смерша генерал-полковник В.С. Абакумов был арестован, а в 1954 г. — незаконно расстрелян. Второе поражение победители ощутили в августе 1991 г. и октябре 1993 г., когда не стало страны-победительницы, и был расстрелян парламент из танковых орудий в центре нашей столицы.
Это был позор ельцинской России…
Глава семнадцатая