Вильгельм Йонен - Ночные эскадрильи люфтваффе. Записки немецкого летчика
Кроме того, что враг численно превосходил нас в воздухе, мы начали испытывать огромные сложности со снабжением. Хранилища были забиты горючим, но из-за постоянных авианалетов на мосты, шоссе и железные дороги его больше не доставляли на аэродромы. Нам часто приходилось сливать остатки горючего из нескольких самолетов, чтобы поднять в воздух хотя бы один. Круглосуточные бомбардировки также вызывали разногласия в среде немецких лидеров. Во время безжалостных бомбардировок Пфорцхайма и Дрездена моя эскадрилья не получила ни одного приказа на вылет. В ночь уничтожения Дрездена 13 февраля 1945 года вражеские бомбардировщики пролетели на низкой высоте над нашей головой, но мы, находясь в резерве, не посмели подняться в воздух. Мы, «маленькие винтики», не могли понять этой стратегии.
В налетах на Пфорцхайм и Дрезден бешеная ярость врага и его страсть к уничтожению достигли своей кульминации. Точно так же, как в древности Помпеи были уничтожены неожиданным извержением Везувия, перед самым концом войны зажигательные бомбы союзников стирали с лица земли еще уцелевшие немецкие города. Больше всех пострадали Пфорцхайм, Дрезден и Вюрцбург.
23 февраля 1945 года Пфорцхайм стал первым из этих современных Помпеи. Город лежал в руинах и пепле; 17 600 его жителей нашли свою смерть в огненном урагане. Пожарники были бессильны. Пожары еще долго полыхали после налета, так как были разрушены водопроводные магистрали, а улицы были завалены руинами зданий и слоем пепла толщиной в десять футов. Огненный смерч бушевал уже через десять минут после начала бомбардировки. Он был таким мощным, что пепел унесло до самого Штутгарта, а небо окрасилось в кроваво-красный цвет в радиусе 50 миль. Из-за пожаров и взрывов бомб замедленного действия жители Пфорцхайма боялись покидать подвалы и многие задохнулись. А те, кто осмеливался вылезти из подвалов, не выдерживали жуткого жара пожаров. В руинах валялись тысячи обгоревших трупов и фрагменты тел.
Еще более ужасающей была бомбардировка Дрездена. С начала года в городе, кроме тысяч дрезденцев, скопилось множество солдат отступавших армий и беженцев с востока. 13 февраля около 23.00 появившиеся над Дрезденом бомбардировщики превратили древний город в море огня, обрушив на него зажигательные бомбы. Сотни людей, застрявших в плавящемся асфальте, вспыхивали как факелы. Сотни, надеясь погасить загоревшуюся одежду, бросались в ледяные воды Эльбы, откуда уже не могли выбраться. Не умевшие плавать утягивали в пучину тех, кто умел. Заслышав вой сирен, беженцы бросились в выставочные здания на территории дрезденских садов, но союзники засыпали бомбами и канистрами с зажигательной смесью даже лужайки со столетними деревьями. Начал-жя лесной пожар. В два часа ночи пылающий город снова подвергся ковровой бомбардировке, превратившей исторический центр в руины. По приблизительным оценкам, число жертв той ночи перевалило за 100 000. Большинство тел невозможно было идентифицировать. Человеческие останки грузили на огромные стальные платформы, заливали бензином и сжигали на открытом воздухе.
Эта неистовая атака на немецкую армию и немецкие города обходила стороной Вюрцбург до марта 1945 года. Казалось, что Вюрцбургу удастся избежать горькой судьбы других городов: несколько недель лишь одиночные британские бомбардировщики пролетали над городом. В начале марта иностранные информагентства, ссылаясь на знаменитые Вюрцбургские фестивали, посвященные Моцарту, передали: «Внимание, друзья Моцарта. 16 марта мы сыграем вам одну из его симфоний».
Страшное нервное напряжение жителей Вюрцбурга еще больше усилилось, когда появилось сообщение о бомбардировщиках, взлетающих из Англии. 16 марта две огромные авиагруппы поднялись в воздух с окраин Лондона: одна полетела к Руру, а вторая через север Бельгии, горы Эйфель и Пфальц к Южной Германии.
В ту ночь, которой суждено было принести гибель Вюрцбургу, моя эскадрилья находилась в боевой готовности с 19.00. Мы еще не знали, какой из немецких городов будет уничтожен через несколько часов. Из штаба только сообщили о двух группах бомбардировщиков, вылетевших из окрестностей Лондона. Я настроился на жестокую схватку. Мы еще раз проверили «наксос», талисман, оберегающий нас от «москито». От него зависела наша жизнь. Через полчаса в небо взвилась зеленая ракета. Приказ на взлет… Оба мотора моего истребителя завелись с полоборота, но вдруг винты замерли. Я снова нажал на стартер, впрыснул в камеры сгорания побольше смеси, но моторы не желали заводиться. Мои товарищи уже вырулили на взлетную полосу. Фельдфебель Шопке и обер-ефрейтор Куандт знали мой самолет вдоль и поперек. Неполадки не могли быть серьезными, ибо оба эти техника были людьми надежными и содержали мой самолет в полном порядке с 1941 года. Никогда прежде у меня не возникало проблем с моторами.
— Скорее, Шопке, залезай в «гроб» и попытай удачи! — крикнул я, перекрывая рокот взлетающих истребителей.
В этот момент из командного пункта выбежал юный дневальный:
— Последние данные о местонахождении врага, герр гаунтман. Поток бомбардировщиков почти у Ульма. Через несколько минут они будут у нас над головой. Вероятная цель — Нюрнберг.
Черт побери! Я должен взлететь, иначе мне их не догнать. Шопке все пытался завести моторы. В громкоговорителе прозвучало последнее предупреждение с командного пункта:
— Внимание, внимание! Вражеские бомбардировщики будут над нами через несколько минут. Выключить все огни. Минутная готовность к бою. Ожидается атака «москито». Осторожность при взлете.
К черту осторожность! Я должен быть в воздухе. Наконец моторы завелись и из выхлопных патрубков вырвались длинные языки пламени. С зажиганием порядок. Моторы работают ровно. Я вспрыгнул на крыло, хлопнул старшего техника по плечу. Он помог мне пристегнуть парашют, и я вырулил к старту.
Грасхоф вызвал штаб:
— «Дрозд-1» — «Омару», выруливаю на взлетную полосу. Когда я дам полный газ, пожалуйста, включите огни. Выключите, когда я оторвусь от земли.
— «Виктор», «Виктор», — откликнулся «Омар». — Берегитесь «москито». Желаю удачи.
В полной темноте я вырулил на взлетную полосу, бросил взгляд на приборы и дал полный газ. Огни взлетной полосы вспыхнули и погасли, как только я взлетел.
Едва я вывел самолет в горизонтальный полет, как Мале крикнул:
— Берегитесь, «москито»!
Кто бы сомневался. Томми дожидались момента, когда рыбка заглотнет наживку, но я не собирался становиться легкой добычей и, летя низко над полями, стряхнул с хвоста преследователя. Британцы — крепкие парни, но не любят акробатических упражнений над самой землей. А кому это нравится? Я резко набрал высоту. 12 000 футов. Мы слышали радиопереговоры врага, и вот — главные новости:
