Рома Зверь - Дожди - пистолеты
На другой день был день рождения Стадникова. А на следующее утро я решил сразу уезжать. У меня был на руках диплом. Я себе давно сказал: будет диплом — сразу уезжать. После дня рождения ночью я завалил к маме: «Мама, я уезжаю утром. Помогай — билетов нет». А у меня мама раньше работала на рынке и знала всех челноков, во сколько отправляется автобус из Таганрога в Москву на вещевой рынок в Лужниках. «Хорошо, сынок». Я собрал сумку, и она меня проводила. Я сел в этот рейсовый автобус с сумкой и поехал. Все. Она знала, что я собираюсь уезжать, что это все серьезно. Она даже была рада, что я уезжаю. Она же видела, что происходит у меня в Таганроге. Она понимала, что, если сын останется, он будет маяться, а в Москве, может, что-то получится. Она не очень-то верила, что я стану музыкантом или артистом. Она даже была согласна, что я буду просто работать где-то в строительстве, чтобы я просто попробовал себя. И она со своим благословением утром посадила меня на этот рейсовый автобус, который ехал в Лужники.
У меня был только телефон Валеры Полиенко, который мне Бондарев дал, и адрес двоюродной сестры Наташи. Мама позвонила ей и сказала, что Рома едет. В кармане у меня было рублей семьсот, по меркам Таганрога я мог прожить примерно месяц на эти деньги. Я как бы собирал, еще мама добавила, чего-то сунула перед отъездом. Как это обычно бывает. Уезжать было не страшно. Наоборот. Надо было уезжать. Пора. Я еще за год до окончания колледжа созрел, понимал, что ничего не будет путного. А попробовать проверить, нужен я или не нужен, могу я или нет, надо было. У меня была даже такая мысль, что, если я приеду в Москву и у меня ничего не получится, я хоть буду спокоен.
У меня была цель — писать песни, играть, и петь их людям. Но я прекрасно понимал, что сразу ничего не получится, хотя и очень надеялся на это. Я ехал петь песни. Изначально. Вообще, я хотел уехать. Я хотел стать известным человеком. Но я не представлял себя в будущем менее заметным человеком. Не смейся, я мечтал о меньшем. Я никогда не думал, что буду музыкантом такого уровня. Другие картины в голове. Я думал, буду работать, буду нормальным музыкантом.
Я уехал, потому что не осталось ничего. Ни друзей, ни любимых. Ничего позади. Никаких обязательств. «В Москву! В Москву!» Но я себе не представлял, что буду там делать. А все это меня подтолкнуло. Группы нет. Есть один я. У меня никого нет. Что делать дальше? Куда? В Москву! И я с чистой совестью просто слился. Досвидос. Все.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Был. Нормально… Да не могло ничего завертеться. Чего там! В общем, из Геленджика мы поехали в Новороссийск. Буквально тридцать минут на машине. Приехали, Новороссийск. Ребята сразу на площадку поехали, я на местное Наше радио, дал там интервью. Я выхожу с радиостанции, меня встречает на выходе какой-то человек: «Мы из Краснодара, там у вас не успели автограф взять. Помогаем проводить ваши концерты, распишитесь». Я расписался, а женщина, которая с ним была, говорит:
— Кстати, Света вам передавала привет.
— Какая Света?
— У вас же была здесь девушка Света. Она сейчас работает в этой компании. Привет вам передавала.
Я говорю:
— Спасибо.
Сразу после этого я решил все-таки съездить к ней домой. И мы с водителем поехали искать тот дом. Я начал объяснять, а сам названия улиц не помню. Помню, что что-то там Октябрьская, надо ехать далеко на гору, где частный сектор на оврагах стоит. И мы туда поехали. Я нашел эту дорогу, которая вела вверх.
Да никакие ощущения! Просто узнавал места: вот это знакомый дом, а вот магазин, в который ходили. А это конечная остановка автобуса. Ну, ехал, думал: «А что я туда еду?» И вот мы заехали наверх, водитель говорит: «Куда дальше?» — «Не знаю. Ты спускайся, и будем щас визуально искать».
Там очень крутые склоны, узкие проезды. Дорога не асфальтированная, даже не щебень, а крупные камни. И мы на здоровенном «мерседесе». Я говорю: «Не проедем!» А он: «Да проедем, проедем!» С горем пополам спускались, поднимались, искали… У людей спрашивали, где живет такая-то семья. Никто что-то не знает таких. А я не могу вспомнить, где это конкретно. Примерно помню, что спуск, но я же пешком ходил. Мы все объездили.
Искали минут сорок, а там очень много переулков, маленьких и узких подъемов, спусков. В общем, мы так и не нашли. И надо было уже ехать на площадку. Я, короче, плюнул на все, и мы уехали. В принципе мне уже достаточно было.
Если бы нашел, не знаю что. Заглянул бы, конечно. С добрым бы я чувством зашел. Типа: «Здравствуй, Света! Спасибо тебе за все, что ты для меня не сделала»…
Я приехал на площадку, мы отыграли концерт. Короче, я был уверен, что она придет. Я сначала пытался глазами ее найти, изредка посматривал в зал. Потом плюнул на это дело. «Дожди-пистолеты» спел нормально, без посвящений. Просто пел и думал типа: «Вот так вот. Круто. Вот она в зале и слушает…» Но спел я с удовольствием, чего тут говорить? Злорадства не было, просто чувство небольшого удовлетворения и легкой обиды. Я вышел с таким лицом на сцену! Фредди Меркьюри отдыхает! Просто такая внутренняя неотразимость! И колоссальное спокойствие. Такая гордость. Не пафос, нет. Красота!
Концерт закончился, всем все понравилось. Подошел ко мне наш тур-менеджер Максим. Обычно передают какие-то письма, игрушки. И он протягивает мне фотографию и коробочку. Я смотрю на фотографию, там я и Света. Я тут уж окончательно понял, что она была на концерте. В коробочке кольцо, которое я привез из Болгарии и ей подарил. На коробочке было написано: «Это твой первый и последний подарок. Я тебе его возвращаю». И на обороте фотографии тоже что-то было написано. Какие-то числа, даты. Быстрым почерком. Что-то: «Я думаю, что…», но ручка уже, видимо, не работала, что-то выдавлено на глянце, я не смог разобрать.
Да, фотка осталась. Чего тебе там смотреть? Обычная фотография! Ладно, ладно, найду потом… Я спрашиваю у Макса: «А кто тебе передал?» — «Охранник». — «Ты можешь его позвать?» Макс приводит охранника. Спрашиваю: «Кто передал?» — «Девушка. Сказала, что ничего не ждет, и ушла». Значит, она все отдала и скрылась… Кольцо — обыкновенная стекляшка. Да, покажу, если найду, уже засунул куда-то…
Не знаю, какую мораль можно вынести из всей этой истории.
Ну… Я потом чего-то подумал… Все-таки хорошо, что так все случилось. Типа хорошо, что что-то случается с людьми. Со мной вот случилось. Какие-то вещи, которые трогают. Хорошие, плохие. Просто задумываешься о чем-то, что-то тебя беспокоит внутри. Не то что беспокоит, а ты чем-то живешь. Какие-то чувства есть. И ты вспоминаешь. Хорошо или плохо. Я хотел увидеться с ней, конечно. Не знаю, может быть, и лучше, что не увидел. Все осталось точно так же интересно, как и раньше. По крайней мере, негатив ушел. Вроде отпустило. Я спокойно уже отношусь. Вообще, я на нее не атось. Хотя выяснить кое-что еще надо было. Что? Истинные причины. Но я думаю, я еще узнаю. Думаю, все еще не закончилось…
