Юрий Сушко - Я убил Степана Бандеру
В свободном поиске
Во второй половине 1944 года в Заксенхаузен пожаловал сам шеф СС Генрих Гиммлер. Навестив Степана Андреевича, высокий гость сообщил многолетнему сидельцу: «Необходимость вашего вынужденного пребывания под мнимым арестом, вызванная обстоятельствами, временем и интересами дела, отпала. Отныне начинается новый этап сотрудничества, наша победа обеспечит и ваше будущее».
После отступления немцев с Украины держать Бандеру в лагере стало бессмысленно. 25 сентября 1944 года Бандера и другие видные оуновцы, в том числе Андрей Мельник, были освобождены.
Однако возвращаться на Украину Степан Андреевич не спешил. За просто так подставлять свою голову под «карающий меч революции» он не собирался. Какой смысл? Он же не самоубийца. Близкий к руководству Организации Иво Полулач отмечал, что Бандеру «нельзя было переспорить, он не слушал никакие доводы. Всегда оставался при своём мнении. И одним из его минусов было то, что он фактичеки не знал, что творится на Украине, где он не был со времён первого ареста, с 1934 года. Он мыслил революционными фразами…»
Конечно, его впереди ждали большие дела. Необходимо было не мешкая заниматься внутренними проблемами Организации, руководство которой стройными колоннами перебиралось в Германию.
Сам Степан Андреевич, воспользовавшись гостеприимным «приглашением» оберштурмбаннфюрера Вольфа, нашёл приют под Берлином, на даче отдела 4Д гестапо. После непродолжительного отдыха и акклиматизации Проводника в январе 1945 года его командировали в Краков в расположение абверкоманды-202. Ему предстояло провести инструктаж и напутствовать готовившегося к заброске в тыл Красной армии старого знакомого Юрия Лопатинского с группой. По случаю приезда Бандеры командир абверкоманды капитан Кирн устроил маленький банкет на вилле на Гратенштрассе.
Праздники быстро сменились буднями. Подзадержавшемуся в Кракове Бандере нужно было спешно уносить ноги, иначе он рисковал угодить в лапы Смерша, чьи лазутчики уже рыскали по городу. Спасение Проводника было поручено главному диверсанту рейха, любимцу самого Гитлера Отто Скорцени, имевшему немалый опыт в проведении подобных операций.
«Это был трудный рейс, – скупо вспоминал те дни верный «солдат фюрера», избегая лишних подробностей. – Я вёл Бандеру по радиомаякам, оставленным в Чехословакии и Австрии, в тылу советских войск. Бандера был нам нужен. Мы ему верили. Гитлер приказал мне спасти его, доставив в рейх для продолжения работы. Я выполнил это задание».
После благополучного возвращения в Германию Бандера был привлечён к созданию Украинского национального комитета (УНК), о котором гитлеровцы, правда, вспомнили только тогда, когда сам рейх уже находился на грани катастрофы. Накануне решительного штурма Берлина частями маршала Жукова немцы приказали подвернувшемуся под горячую руку Бандере наскоро сколотить боевые отряды из уцелевших оуновцев и бросить их под гусеницы советских танков. Степан Андреевич приказ выполнил, а сам от греха подальше покинул пылающий Берлин и укрылся в Веймаре.
Уже после мая 1945 года Бандера, говоря о причинах, которые побудили немцев освободить его из концлагеря, туманно намекал, что они, дескать, старались расположить его к себе, но от сотрудничества он решительно отказался и бежал из-под полицейского надзора в самом начале 1945 года. Как всегда, Степан Андреевич искренне верил в каждое произнесённое им слово.
Оказавшиеся в американской и английской зонах оккупации бандеровцы, вопреки всем опасениям и ожиданиям, преследованиям не подвергались. Только в Баварии насчитывалось более трёх десятков лагерей, в которых на какое-то время укрылись вчерашние каратели и кадровые вояки УПА. 31 октября 1945 года в Ашаффенбурге с согласия Главного штаба американской армии было создано Центральное представительство украинской эмиграции в Германии, которое успешно контактировало с украинскими националистическими организациями в США и Канаде.
Первое время после войны Бандера был вынужден скитаться, перебираясь с места на место – Веймар сменяли трущобы берлинских предместий, разрушенных артиллерией союзников, затем следовали уютные тирольские курорты – Инсбрук, Зеенфельд, потом Хильдесхайме в Нижней Саксонии… Для охраны вождя главнокомандующий УПА Роман Шухевич отправил в Германию старшин службы безопасности, которые, кроме выполнения своих непосредственных обязанностей, занимались решением чисто житейских проблем Бандеры. Его личный охранник Василий Шушко вспоминал, что, перемещаясь по Австрии и Германии, они со Степаном Андреевичем лишь однажды позволили себе остановиться в какой-то захудалой гостинице. В основном же довольствовались ночлегом в палатке, которая постоянно находилась в багажнике автомобиля. И конспиративно, и экономно.
Над семьёй Бандеры тем временем сгущались тучи. С чужими документами они сначала ютились в лагере для беженцев вблизи Миттенвальда. Потом им подыскали уединённый лесной домик под Штарнбергом, правда без тепла, света и элементарных бытовых удобств. Малолетней Наталке приходилось ежедневно проходить по 6 километров, чтобы добраться до школы.
«Семья недоедала, дети росли болезненными, – повзрослев, рассказывала она. – Мы жили без нашего отца. Отец лишь несколько раз навещал нас. Я вспоминаю, как однажды, тяжело болея воспалением среднего уха, я спрашивала маму, кто этот чужой пан, который склонился ко мне и гладит. Я совершенно забыла своего отца… Потом мы жили в маленьком селе Брайтбрун над Аммерзее, и мой отец посещал нас уже чаще, а потом бывал дома почти каждый день. Но моя мама постоянно боялась за жизнь отца, на которого охотились большевики: её преследовала мысль, что он может погибнуть при несчастном случае во время поездки домой. И всё-таки эти годы были для нас самыми спокойными и самыми счастливыми в жизни моей матери, которая хорошо себя чувствовала среди жителей села и сдружилась с ними… Все эти годы мы были полностью оторваны от украинцев, а это угрожало нам, детям, полным отчуждением от украинства. Но мой отец, несмотря на свою ответственную и изнурительную работу, находил ещё время для того, чтобы учить меня украинской истории, географии и литературе, заставлял меня читать украинские книжки… В то время я не знала, кем был мой отец. И я не могла себе объяснить, почему мы сменили нашу фамилию…»
Но более всего в послевоенный период Степана Андреевича, безусловно, тревожила неопределённость своего положения в родной Организации. Во время «почётной ссылки» в Заксенхаузене обязанности «правящего Проводника» исполнял Мыкола Лебедь. Затем участники III чрезвычайного Большого собрания ОУН в 1943 году решили вообще отказаться от института Проводника. Вместо этого было создано бюро Провода в составе Романа Шухевича, Ростислава Волошина и Дмитра Маевского.
