Леонид Жолудев - Стальная эскадрилья
Однако любоваться Волгой некогда. К тому же сейчас она не река-труженица, по которой плывут караваны с зерном, нефтью и машинами, а огневой рубеж. А мы - защитники этого священного рубежа. Впереди по курсу Сталинград.
НАД ВОЛГОЙ И ДОНОМ
Пыльный, с ограниченными подходами, сталинградский аэродром находился прямо на окраине города.
Оставаться здесь бомбардировочному полку было весьма рискованно. Поэтому на следующий же день мы перелетели на полевую площадку у железнодорожной станции Гумрак.
Вокруг расстилалась раскаленная солнцем степь. Перекатывающиеся на ветру сизые волны ковыля напоминали море. Вспомнив рассказ Великородного о неповторимой прелести этих мест, я невольно улыбался. Нет, мне милее и краше наш лесной и озерный край, где прошло мое детство.
На аэродроме Гумрак нам объявили, что мы включены в состав особой группы. Здесь же располагался 434-й истребительный авиационный полк, возглавляемый опытным командиром Героем Советского Союза майором Иваном Ивановичем Клещевым. Он уже лично сбил более двух десятков самолетов противника. На вид ему было лет двадцать пять. Плотный, чуть выше среднего роста, с открытым добрым лицом, Клещев располагал к себе с первого взгляда.
Летчики истребительного полка тоже имели немалый боевой опыт: половина из них была удостоена звания Героя Советского Союза. И остальные уже успели уничтожить в воздушных схватках по нескольку вражеских самолетов.
Как вскоре выяснилось, особая группа состояла на двух полков клещевского и полбинского. Входила она в состав 8-й воздушной армии, которой командовал талантливый военачальник, участник боев в Испании Герой Советского Союза Тимофей Тимофеевич Хрюкин. Когда об этом узнал Полбин, он подробно рассказал биографию командующего и подчеркнул, что служить под руководством такого боевого генерала для всех нас большая честь.
Прибыв на фронтовой аэродром, мы, естественно, рассчитывали получить самые подробные сведения о положении сторон, о нашем противнике - его силах, средствах, тактике. Но как-то так получилось, что о нас словно забыли - в течение нескольких дней не доводили даже общую обстановку на фронте. Похоже было, что все необходимые данные нам придется добывать самим.
И действительно, первыми боевыми полетами стали разведывательные. Особенно внимательно изучалась полоса между станцией Вешенской и Морозовском. Задания выполнялись одиночными экипажами и группами по 2-3 самолета. Надежное истребительное прикрытие и неожиданно слабое противодействие зенитных средств врага позволяли на первых порах обходиться без потерь.
После девятимесячного перерыва вылетел на задание и мой экипаж. Ведущим пары назначили Виктора Ушакова. Прикрывать нас должны были два истребителя во главе с заместителем командира эскадрильи Избинским. Мы договорились о порядке взаимодействия, уточнили сигналы, вместе отработали маршрут. Хотя полет был разведывательным, бомбы мы все-таки подвесили. С Ушаковым условились, что в случае обнаружения подходящего объекта атаковать его будем с пикирования, под углом 60 градусов, одновременно по сигналу ведущего.
Едва успели взлететь и убрать закрылки, как справа "всплыла" пара "яков" - наше прикрытие. Сразу стало как-то веселее, словно никаких опасностей и не предвиделось. Вообще нужно сказать, что сопровождение бомбардировщиков истребителями оказывало существенное влияние на эффективность ударов, даже если приходилось прорываться через мощный заслон зенитного огня. Разрывы зенитных снарядов оказывают на экипаж значительно меньшее психическое воздействие, чем атаки вражеских самолетов, хотя, в принципе, все должно быть наоборот: с истребителем можно вести воздушный бой, сбить его, а против зенитного огня экипаж бессилен, особенно на боевом курсе, где исключено маневрирование.
...Над Доном пролетели на высоте 2500 метров. Внизу - затаившийся враг: в прифронтовой полосе не видно ни скоплений войск, ни движения колонн по дорогам. А как в глубине? В районе Калача обнаружили позиции зенитных батарей, но огня они не вели - не хотели себя демаскировать. Летим дальше. Под крылом река Чир. За ней обстановка иная: пылят по большакам отдельные танки и автомашины, оборудуются опорные пункты, ведутся земляные работы. Еще 12-15 минут полета... Здесь уже просматриваются небольшие группы танков, артиллерийские установки, крытые брезентом грузовики. Вся техника движется на восток. Фотографируем замеченные объекты.
Наконец заданный район разведан, необходимые данные собраны. Можно возвращаться на аэродром. Посматриваю на ведущего: какое он примет решение? Ушаков легким покачиванием самолета подает команду "Следуй за мной!" и ныряет вниз. Снижаемся до бреющего, проносимся над землей. Отчетливо видны кресты на танках, ядовито-болотная одежда немецких солдат, словно бы сдуваемых ветром с дороги при виде краснозвездных бомбардировщиков. Тут уж им было не до стрельбы, не то что раньше, когда появлялись наши тихоходные СБ. Но и нам с такой малой высоты нельзя бомбить.
Снова круто взмываем в небо. Стрелка высотомера приближается к цифре 2000. Истребители прикрытия следуют за нами как привязанные. Чувствуется, что сопровождать скоростные машины они умеют.
Летим севернее Морозовска. Неподалеку от города видна большая группа танков. Ведущий дает сигнал приготовиться к атаке, чуть доворачивает свой самолет и выходит на боевой курс. Еще немного - и вслед за Ушаковым энергично ввожу самолет в пикирование. С нарастающей скоростью несемся к земле, прямо в гущу танков, орудий, автомашин. Бомбы сброшены. А к нам ужо потянулись трассы зенитных снарядов, вспухли вокруг бурые комки разрывов. Это бьют орудия среднего калибра - мы как раз на высоте их эффективного огня. Но поскольку задание уже выполнено, прижимаемся к земле до предела. Теперь враг может зачехлять свои зенитки.
Наши истребители идут в стороне и немного выше. Вижу, как Избинский поднимает вверх большой палец. Полностью согласен с ним, но ответить ему тем же не могу: в руках штурвал и земля очень близко, только согласно киваю головой.
...Фронт есть фронт. Даже когда нет активных боев, здесь идет напряженная работа: перегруппировка войск, подтягивание резервов, строительство оборонительных сооружений, укрытий для боевой техники. Затишье всегда бывает относительным. Так получилось и у нас. Главные силы фронта еще не развернули боевых действий, а экипажам полка пришлось выполнять по 5-7 боевых вылетов в день. В условиях невыносимой жары и при острой нехватке воды, когда не только искупаться, но и попить вволю не всегда удавалось, это было делом нелегким. Те, кто послабее физически, доходили до полного изнеможения. К счастью, члены моего экипажа чувствовали себя довольно сносно - сказались, видимо, хорошая физическая закалка, умение преодолевать лишения и трудности.
