Коллектив авторов - Пикассо сегодня. Коллективная монография
Коррида притягивала Пикассо с детства. Еще в Малаге им была написана небольшая картинка «Пикадор» (1889) и исполнен рисунок «Сцена корриды и голуби» (1890), говорящие об интересе маленького Пабло к национальному испанскому увлечению. Тема корриды часто возникает в живописи и графике Пикассо 1900–1901 годов, но для «голубого» периода она нехарактерна. В этом смысле «Голова пикадора со сломанным носом» оказывается исключением.
В отличие он нее, «Слепой певец» и по сюжету, и по манере изображения близок живописи «голубого» периода. Сходный мотив нетрудно отыскать в картинах, рисунках и гравюрах Пикассо тех лет, например, в выполненном в Барселоне полотне «Старый гитарист» (1903, Чикаго, Институт искусств). Кажется, что перед нами один и тот же персонаж. Художник утрирует, заостряет черты лица, придает им повышенную экспрессивность. Бросается в глаза пластическая перекличка отдельных форм: открытый рот певца явно «рифмуется» с запавшими глазными впадинами. Говоря о возможных влияниях современников и предшественников на самые ранние работы Пикассо-скульптора, называют имя прославленного Огюста Родена, с произведениями которого Пикассо мог знакомиться не только по репродукциям, но и непосредственно, во время посещения Всемирной выставки в Париже в 1900 году, когда творения патриарха современной французской скульптуры были широко представлены в отдельном павильоне на площади Альма[402].
Следующее обращение Пикассо к скульптуре происходит на новом витке его творчества, в 1905 году. Этим годом датируются две работы: «Женская голова (Алиса Дерен)» и «Шут».
Скульптура «Шут» (41,5 × 37 × 22,8) тематически входит в серию произведений, связанных с изображением странствующих комедиантов. Живущие на краю общества, эти люди по-своему свободны, им дано то, чего лишены обыватели, но вместе с тем актеры и циркачи так же зависимы от публики, как и обычные люди от окружающего их общества. История создания этой скульптуры известна, она приводится биографом художника Р. Пенроузом: «Пикассо рассказал, как поздно вечером, вернувшись с Максом Жакобом из цирка, лепил эту голову. Поначалу глина приобрела облик его друга; он продолжил работу до тех пор, пока сходство скульптуры с моделью сохранилось только в нижней части лица. Пикассо был все более увлечен игрой света на неровной поверхности скульптуры и вдобавок увенчал голову скульптуры шутовским колпаком»[403]. Конкретное портретное изображение трансформировалось здесь в собирательный образ – образ странствующего комедианта, шута; в манере лепки чувствуется перекличка с приемами импрессионистической скульптуры, желание растворить скульптурную массу в обволакивающей ее атмосфере.
Обращение к традиции импрессионистической скульптуры явственно звучит и в выполненной в том же году «Женской голове (Алиса Дерен)» (27 × 27 × 14). Ее формы приводят на память пластику Медардо Россо и Родена. В отличие от дробной поверхности «Шута», портрет Алисы Дерен трактован более обобщенно, его плавные линии отсылают к стилистике ар нуво.
Созданные в самый расцвет «розового» периода «Шут» и «Женская голова (Алиса Дерен)» отражают отход Пикассо от выразительных средств и тематики «голубого» периода. Происходит смена общего настроения: отчаяние, безысходность, повышенная эмоциональность сменяются в «розовом» периоде сначала печалью, грустью, меланхолией, а затем спокойствием и самоудовлетворенностью. Вместо сострадания картина или скульптура требуют теперь от зрителя сочувствия, а порой и просто созерцания. Символизм и трагизм произведений «голубого» периода изживаются. Психологизм образов, интерес к индивидуальному, острохарактерному сменяются более объективной трактовкой человека, желанием запечатлеть общее, типическое даже в том случае, когда первоначальным толчком к изображению был конкретный персонаж. Происходит реабилитация материального, телесного, внешнего. Возникает мотив любования красотой человеческого тела. Порой он связан с избранным сюжетом, скажем, изображением причесывающейся перед зеркалом женщины, иногда же сюжетное начало отсутствует, персонажи просто позируют.
Эти тенденции наиболее полно проявились в работах, созданных в 1906 году. В пластическом решении «Головы женщины (Фернанда)» (35 × 24 × 25) – моделью для которой, безусловно, послужила Фернанда Оливье – спутница Пикассо тех лет, – явственно чувствуется тяготение к классической традиции, к гармоническому началу. Подобная стилистическая тенденция характерна для нескольких полотен того времени («Туалет», 1906 и др.). К использованному здесь приему «антикизации» облика портретируемого персонажа Пикассо вновь будет возвращаться в неоклассических работах 1920-х годов.
Еще одно качество, которым поражает скульптурный портрет Фернанды – изощренная работа мастера с фактурой. Пикассо передает легкую пористость кожи лица и шеи своей модели, отпечатывая на поверхности еще не застывшей глины тонкую тюлевую ткань[404]. Контраст между матовой кожей и волнистой прической, вылепленной более традиционно, придает скульптуре особую выразительность.
Более частое обращение Пикассо к скульптуре начиная с 1905–1906 годов, думается, связано с тем, что с этого времени особенно важными для него становятся собственно пластические качества произведения. Повествовательное, сюжетное, символическое, порой сентиментальное начало, которое доминирует в работах «голубого» периода и продолжается в «розовом» периоде, в картинах и скульптурах 1906 года постепенно уходит. Художника теперь в первую очередь интересует пластика человеческого тела, ему важны какие-то новые формально-стилистические средства, которые он впоследствии найдет в кубизме.
Определенное движение в этом направлении можно почувствовать в скульптуре «Причесывающаяся женщина» (42,2 × 26 × 31,8), которая, по словам художника, была выполнена уже после его возвращения из Госоли, горной деревушки в Испании, где он провел часть лета 1906 года. Известно, что время пребывания в Госоли стало для Пикассо поворотным пунктом в его пластических поисках, что ярко проявилось в решительной переработке живописного портрета Гертруды Стайн после возвращения из Испании в Париж.
Стремление к архаизации облика изображаемого персонажа ощущается и в трактовке лица «Причесывающейся женщины». Сам сюжетный мотив, избранный для скульптуры, довольно часто встречается в это время в живописных и графических произведениях Пикассо, хотя сам по себе он не важен, является всего лишь предлогом для изображения обнаженной натуры. Жест сидящей на коленях причесывающейся женщины динамичен, но он контрастирует со спокойным лицом модели, не выражающим никаких эмоций. Глядя на черты ее лица, отмечаешь, как мимолетное увлечение классикой сменяется у Пикассо растущим интересом к доклассическим, архаическим формам искусства.
