Говард Маркс - Господин Ганджубас
На следующий день мы побывали в парке Стэнли, а вечером пошли в планетарий. Мы сидели почти в центре. Через полупустой зал сквозь мерцающую темноту, разинув рот от удивления, на меня пялился Марти Лэнгфорд.
Поразительные совпадения случаются достаточно часто, но это было уж слишком. Приятель с детства, с которым меня связывали пятнадцать лет дружбы, которого я не видел с 1973 года и не чаял найти, сидел в нескольких метрах от меня. Что такого есть в планетарии Ванкувера, что привлекает беглых валлийских наркоконтрабандистов?
Из рассказа Марти я узнал, что он живет вместе с Мак-Канном и его женой Сильвией, с тех пор как бежал в Ирландию три года назад. Пути членов Тафии разошлись. Мак-Канн, взявший себе имя Джеймс Кеннеди на том основании, что будто бы состоит в близком родстве с покойным президентом США, преуспевал. Его офис занимал целый этаж в ванкуверской Гиннесс^гауэр. Он жил на доходы от продажи нефти в Венесуэле и был одним из тех, кто финансировал съемки фильма Exuus27. Поддерживал теплые отношения с Джеймсом Кобурном28и его супругой, Беверли. Об источниках богатства Мак-Канна Марти умалчивал. Я сообщил ему свое новое имя и номер комнаты в «Сипортер», чтобы он передал Мак-Канну. Тот позвонил на следующее утро.
— Как английская разведка?
— Немного лучше, чем ирландская, Джим.
— Гребаная ты жопа валлийская. Все такой же подхалим, да, Гоф? Буду у тебя через полчаса.
Я представил Мак-Канна Джуди, которая тут же нас покинула.
— Все еще возишь наркоту, Гоф?
— Да, когда могу.
— Эти гребаные дни уже в прошлом, чувак. Наркодельцы теперь история. Настало время больших денег.
— В смысле?
— Возобновляемые аккредитивы, холдинговые компании и офшорные банки. Я охрененно быстро трачу деньги, и все они принадлежат другим людям.
— Ну так в чем же разница?
— В чем разница? Разница в том, тупой ты валлийский ублюдок, что я иду не обходными путями, действую законно.
— Как я понимаю, ты больше не революционер.
— Я буду гребаным революционером, пока не умру. С каких это пор продажа наркоты на пляжах Брайтона революционный поступок, ёб твою?
— Ну, по крайней мере, это более революционно, чем вся твоя продвинутая корпоративная фигня, Джим.
— Это фигня? Гоф, занимаясь этим гребаным бизнесом, я общаюсь с важными людьми, VIP. Понимаешь? В мире только пятьсот человек контролируют все стоящее дерьмо. И я знаю этих уродов наперечет.
— Джим, а где Грэм?
— Он стал гомиком. Живет в Сан-Франциско или каком другом месте для гомиков. Наверное, тоже по-прежнему возит наркоту.
— Ты проворачивал еще сделки в Шанноне после моего ареста?
— Не будем об этом, Гоф. Грэм так и не сумел справиться с идиотами из Кабула. Я узнал, кто они такие и где живут в Кабуле. Я их достану, если понадобится. Но те дни прошли, Говард. Тебе надо поумнеть, но мы будем на связи. Если у тебя возникнет настоящая проблема, обращайся к Киду.
Мы с Джуди собирались встретиться с Эрни, Пэтти и Томом Сунде в Сан-Франциско. Дон Браун в Нью-Йорке только что растаможил груз тайской марихуаны, который прислал Роберт Кримболл из Бангкока. Лучшим рынком сбыта высококачественной тайской марихуаны считалось Западное побережье, где крутились большие деньги. Эрни собирался представить меня Ричарду Шерману и приятелю, работавшему в хранилище депонированных ценностей банка «Уэллс-Фарго». В Сан-Франциско мы остановились в отеле «Марк Хопкинс», в Ноб-Хилл. Не скажу, чтобы меня радовали виды Алькатраса, зато интересно было взглянуть на Хайт-Эшбери, легендарный район Сан-Франциско, одну из колыбелей культуры шестидесятых. Впрочем, меня постигло разочарование: район как район, таких немало в большинстве американских городов. Ни одного хиппи. Может, они все сидят по домам и курят тайскую дурь? Я набил сейф в банке «Уэллс-Фарго» барышами от последней таиландской операции и махнул с Джуди в Лас-Вегас, чтобы между посещениями звездных шоу, попытать счастья в азартных играх. Приобрел книгу о том, как победить систему при игре в «двадцать одно» и старательно ее изучал. Джуди дал тысячу долларов, чтобы сыграла за любым столом. Она выбрала баккара. Себе я позволил поставить такую же сумму. К утру я стал богаче всего на сто долларов, в то время как Джуди выиграла шестнадцать тысяч. Это было унизительнее всего.
Большинство крупных контрабандистов, имевших дело с марихуаной, владело квартирами в Майами и Нью-Йорке. Мне хотелось того же. Из Лас-Вегаса мы полетели в Нью-Йорк, где забронировали номер в отеле «Плаза». Когда мы проходили регистрацию, прозвучало сообщение о смерти Элвиса Пресли. Мы нашли огромную квартиру в Павилион-билдинг на углу 77-й Восточной улицы и Йорк-авеню и заполнили ее атрибутами финансового успеха. На складе Эрни было полно мебели, которой мы могли воспользоваться. Еще он дал мне телефон оптового торговца марихуаной и гашишем в Нью-Йорке, Алана Шварца, обаятельного мультимиллионера, любимца модной тусовки Манхэттена. На Алана работала целая сеть дилеров с Манхэттена и команда водителей, возивших колумбийскую марихуану из тайников на побережье Флориды в Нью-Йорк. Он хорошо знал свое дело и, как никто другой, умел ввести новичка в светскую жизнь Манхэттена. Я познакомился с Аланом в его двадцать первый день рождения, который он справлял в «Режинз». Среди гостей были Марго Хемингуэй и Берни Корнфилд29. Пока еще манхэттенцы родом из Великобритании не приобрели клеймо «евромусора». Джон Леннон и Мик Джаггер, жившие в Ист-Сайде, иногда украшали нашу квартиру своим присутствием вместе со свитой. Прекрасные сестры Гиннесс, Сабрина, Миранда и Анита, часто заглядывали к нам, как и Джейн Бонем-Картер и Ребекка, дочь леди Антонии Фрейзер30. Я нанял на полный рабочий день чернокожего шофера Харви, который повсюду возил нас на длинном черном лимузине.
Со мной связался Мак-Канн: он едет в Нью-Йорк.
— Я даю ужин в ресторане «Элейнз». Придут охрененно важные персоны. Вы с Джуди тоже подгребайте. Я открою тебе путь, Гоф, короткий путь к высоким финансам.
В заведение «Элейнз» на 88-й улице хаживали знаменитые актеры. Мак-Канн сидел во главе стола на десятерых, за которым собрались самые разные люди, включая Факри Амади, возглавлявшего филиал «Херц» в Дубае, Эла Мэлника, яппи с Уолл-стрит, женатого на дочери Мейера Лански, и, к моему величайшему удивлению, Мухаммеда Дуррани. Мак-Канн, очевидно, познакомился с ним через Грэма и склонил на свою сторону. Дуррани представлялся как Майкл — это было одно из имен, которым пользовался наследный принц Афганистана. Его громогласное «рад познакомиться» и выразительная мимика явно указывали, что он не хочет афишировать наши прежние отношения. Меня представили как Говарда ап Оуэна, лидера Уэльской националистической партии. Мак-Канн налил гостям шампанского, продолжая донимать Питера Устинова, сидевшего в одиночестве за соседним столом, приглашениями сыграть с ним в триктрак. Мы с Дуррани договорились встретиться на следующий день в моей квартире. Джуди приготовила ростбиф.
