Борис Арефьев - Солдат Империи
В июле 1868 года издан был приказ по полку: «…унтер-офицера Арефьева Ивана Арефьевича считать прибывшим из командировки… поставить на все виды довольствия».
Через несколько дней принял Иван под свою команду отделение, познакомился с новичками, переговорил – уже не в первый раз – и со старослужащими, которых хорошо знал раньше, рассказал о долгом пути на Лену и обратно.
Евдокимова искренне жалели солдаты и офицеры, да ведь как судьба распорядиться, никому знать не дано… В каких только делах не бывал Тимофей, все жив оставался, а тут… Своя же река прибрала.
Воскресным днем, чуть освободившись, поспешил Иван навестить старую знакомую – в торговом ряду ее не увидел, вот и отправился к дому.
Не успел на крыльцо подняться, как хозяйка сама вышла – видно, в окне еще приметила его. Хотел солдат шагнуть на порог, да помедлил, поглядел внимательнее на женщину…
В дом между тем она не звала. Стала сбивчиво говорить, что вот уж целый уж год как нет его, думала и вовсе не дождется…
Все понял Иван, расстегнул мундир, достал из-за пазухи шкуру черной лисы, что вез в подарок, кинул бывшей зазнобе на плечи; сверкнули у нее на груди рыжие глаза бусинки да белый кончик пушистого, отливающего серебром хвоста зверя.
Четко повернулся солдат через левое плечо и пошел прочь.
Как и другие офицеры сопровождения, Домбровский в течение 1868 года писал отчеты и справки. А переписка о выплате командированным положенного жалованья в полной мере продолжалась, судя по известным мне документам, до февраля 1870 года. Это и неудивительно – денег в Военном министерстве, как всегда, не хватало. Иллюстрацией сказанному может служить такой пример: вологодский губернатор сообщал «Господину Военному Министру», что по поводу запрашиваемого от него отчета, он отнесся в Министерство финансов «о прекращении переписки о предоставлении отчетных сведений об использовании в расходах 10 928 руб. 80 коп., отпущенных в 1855 году (!) на содержание Ополчения» губернии.
Это ополчение, хотя и было причастно к Крымской кампании, но, как известно, роли почти никакой не сыграло, по большей части и не дошло до театра военных действий. Однако товарищ Министра финансов продолжает настаивать на «сношении по сему предмету, согласно Устава Минфина, с Государственным Контролем…, коему при обсуждении сего дела необходимо иметь в виду удостоверения, что деньги употреблены соответственно прямому их назначению и что министры, по ведомству которых относятся произведенные расходы, находят их соответствующими прямой надобности…»
При этом Министр внутренних дел (к его ведомству и относились произведенные расходы) «сообщил, что поскольку нет никаких подробностей относительно употребления означенных денег, то не представляется возможным составить заключение о правильности или не правильности вышеупомянутому расходу…, все дела об ополчении переданы губернаторам и находятся в их канцеляриях…» (!)
Круг замкнулся, а денег как не было, так и нет. Ну а тогда вступает в силу известный закон: нельзя в одном месте прибавить, чтобы в другом (офицерском кармане) не убавилось бы. Десять тысяч с лишком пропавших рублей – это только в одной губернии необъятной Российской империи.
18 июля 1868 года Высочайше повелено перевести 31-ю пехотную дивизию в полном составе из Виленского в Харьковский военный округ.
«18 августа Тамбовский полк выступил из города Несвижа, Минской губернии, в город Корочу, куда и прибыл 21 октября, пробыв в пути 65 дней и пройдя 966 1/4 верст в 47 переходов…»
Вслед за Тамбовским, двинулся без промедления Пензенский полк из города Бобруйска, Минской губернии, в город Курск…
Дядька
Хороший унтер-офицер… должен уметь управляться с людьми, уметь распоряжаться, знать свои обязанности, соблюдать строгость и беспристрастность к подчиненным.
Из приказа воинского начальникаЭто были по большей части корневики, столпы роты… серьезные, молчаливые,… но все, что делалось в роте хорошего, делалось с их ведома.
А. ПогоскийВсе полки 31-й пехотной дивизии получили новые квартиры в Харьковском военном округе к исходу 1868 года. Штаб дивизии разместился в городе Курске.
Штаб 121-го полка и стрелковую роту развернули там же; батальоны Пензенского полка расположились соответственно: 1-й в городе Щигры, 2-й – в селе Любицкое, 3-й – в селе Дьяково.
Штаб 122-го полка и стрелковую роту расквартировали в городе Короча; батальоны Тамбовского полка стали соответственно: 1-й в городе Новый Оскол, 2-й – в селе Михайловка, 3-й – в селе Коринек.
Роты и батальоны, за исключением, пожалуй, тех, что стояли в Курске, разместились не в казармах, а в домах обывателей; в селах же солдат распределили исключительно по избам. Постепенно на новом месте упорядочилась работа штабов от дивизии до батальона, наладились вопросы питания и учебы.
После Рождественских праздников 1869 года жизнь воинских частей и вовсе вошла в привычную для Ивана Арефьева и его товарищей колею.
Напомним, что Харьковский военный округ был образован еще в 1864 году и закреплен «Положением о военно окружных управлениях»; в него вошли губернии: Курская, Орловская, Черниговская, Харьковская и Воронежская. В таком виде округ просуществовал до 1881 года; после его упразднения большая часть губерний отошла к Киевскому округу, а часть – Орловская и Воронежская – к Московскому. Все регулярные войска округа делились на два разряда: войска полевые (или подвижные) и войска местные. Нас, естественно, будут интересовать войска полевые.
К 1869 году система округов в достаточной мере уже позволила провести реорганизацию Военного министерства и устранить излишнюю централизацию, в результате был создан Главный Штаб.
В январе 1869 года новую структуру Военного министерства определяло Положение, по которому управление войсками в полной мере возлагалось на Военного министра, однако в рамках военных округов решение многих вопросов находилось в ведении Начальника округа, назначаемого Верховным Командованием, то есть царем.
Значимым этапом этого периода стала судебная реформа, в результате которой были созданы военно окружные суды, дела нижних чинов рассматривались при этом полковыми судами, а утверждались командирами полков.
Службы нижних чинов непосредственно касался новый Устав о наказаниях: уголовные наказания предусматривали смертную казнь, ссылку на каторжные работы и заключение в крепость; исправительные наказания включали пребывание в исправительных ротах, тюремное заключение, лишение нашивок за беспорочную службу и, соответственно, перевод в категорию штрафных.
