Федор Раззаков - Расстрелянные звезды. Их погасили на пике славы
Глядя на эти перестановки, Дин прекрасно отдавал себе отчет, чем именно они вызваны: желанием новой власти избавиться от «балласта» в лице прежних руководителей и заменить их людьми из своего круга. Дин, в сущности, был не против, чтобы старых функционеров меняли на более молодых, но совершенно не ожидал, что под это определение «балласта» попадет он сам – вполне еще дееспособный 47-летний мужчина, который в течение 20 лет верой и правдой служил делу борьбы за мир. Дину трудно было поверить в то, что для членов горбачевской команды борец за мир Дин Рид был таким же неугодным деятелем, как Борис Пономарев в ЦК КПСС или Сергей Бондарчук во главе Союза кинематографистов СССР.
О том, как прошла последняя неделя жизни Дина, можно только догадываться. Но, судя по всему, это была тяжелая неделя. Иначе как объяснить, что 8 июня Дин совершил… попытку самоубийства, поссорившись со своей женой Ренатой Блюме: схватив со стены мексиканский нож мачете, он закричал на весь дом: «Я убью себя!» Однако в последнюю секунду испугался и полоснул себя не по венам, а всего лишь по плечу. Из раны хлынула кровь, однако серьезного вреда своему здоровью Дин не причинил. Рената, увидев это, громко рассмеялась и заявила: «Тоже мне мужик: даже убить себя по-настоящему не можешь!»
Чем была вызвана столь язвительная реплика, сказать трудно. Может быть, тем, что Рената подозревала мужа в многочисленных изменах, которые мерещились ей чуть ли не на каждом шагу. Например, она подозревала Дина в том, что его одноклассница Дикси Ллойд Шнеблоу, которая возобновила отношения с ним осенью прошлого года, когда Дин приезжал на родину, тоже является его любовницей. Поэтому любой звонок от нее или звонки Дина ей в Америку по поводу будущих гастролей Рената воспринимала в штыки. В итоге Дин вынужден был общаться с Дикси вне стен дома: он уезжал в Западный Берлин и уже оттуда, из телефонной будки в центре города, звонил Дикси.
Тот инцидент с мачете закончился звонком Ренаты другу Дина Эбергарту Феншу (он был заместителем руководителя отдела агитации и пропаганды ЦК СЕПГ). Фенш приехал к Дину 9 июня (в тот день в ГДР проходили выборы в Народную палату) и пробыл там до утра, пытаясь успокоить друга. Ему это удалось: под утро Дин пообещал Феншу, что возьмет себя в руки и больше никогда не будет пытаться свести счеты с жизнью. Слово свое Дин держал… несколько дней.
Последние три дня его жизни прошли вроде бы спокойно. Никаких новых ссор с Ренатой не происходило, и 11 июня (за день до гибели!) супруги даже позировали на крыльце своего дома фотографу Гюнтеру Линке. У Дина на фото вполне умиротворенный вид, разве что Рената несколько напряжена. Но в общем вполне миролюбивая фотография, не предвещавшая ничего ужасного.
Утром 12 июня Дин отправился на киностудию «ДЕФА», чтобы уточнить последние детали съемок фильма «Опасная близость» (предыдущее название – «Окровавленное сердце» – посчитали слишком натуралистичным). Однако там его поджидал новый удар, который стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Дина.
Продюсер фильма Геррит Лист только что вернулся из СССР, однако новости у него были не самые радостные. Дело в том, что вся финансовая сторона в производстве фильма была в руках советской стороны (бюджет картины составлял 4 миллиона долларов), а она как раз вдруг заартачилась. Нет, она не отказывалась от финансирования, однако в воздухе витала какая-то недосказанность. И это за три дня до начала съемок! И вот тут до Дина (впрочем, не только до него) вдруг дошло, что при новом руководстве Союза кинематографистов СССР никакого фильма о подавлении американским правительством восстания индейцев в Вундед-Ни быть не может по определению. Горбачевская команда все сильнее выворачивала руль своей политики в сторону замирения с США (осенью намечалась очередная встреча Горбачева и Рейгана), поэтому снимать антиамериканское кино, да еще руками «брежневского холуя» Дина Рида, она явно не желала.
Ситуация чем-то напоминала ту, что случилась в конце 70-х с другим фильмом Дина – «Телль-Затар», про палестинских сопротивленцев. Только тогда Дину хватило сил не делать из этого случая трагедию, а теперь этих сил у него уже не осталось: ни физических, ни моральных. А ведь сразу после этого фильма он планировал снимать еще один, и снова антиамериканский: про индейцев, которые воевали в рядах армии США во Вьетнаме! Но после того, что случилось с фильмом о Вундед-Ни, про этот проект тоже надлежало забыть. Короче, везде тупик.
Впрочем, даже если бы советская сторона и согласилась участвовать в создании этих картин, это не снимало других проблем. Например, Дин прекрасно понимал, что его отношения с Ренатой тоже зашли в тупик и дело идет к разводу. Но Ренате предназначалась главная женская роль в «Опасной близости», и снять ее с этой роли Дин не мог: отец Ренаты занимал высокий пост на «ДЕФА». То есть и здесь возникла патовая ситуация, решения которой наш герой не видел.
Домой Дин вернулся в подавленном настроении. Попытался было излить душу жене, но та не была расположена к подобному разговору. А тут еще по телевизору шла какая-то политическая передача, которую Дин попытался прокомментировать. В итоге удостоился от Ренаты очередной язвительной реплики: «Ты всего лишь шоумен, а не политик». Для Дина подобное заявление было оскорбительным, сродни тому же «брежневскому холую». Он всю жизнь посвятил борьбе за справедливость, неоднократно рисковал жизнью ради этого, а в результате удостоился презрительного звания «шоумена». И от кого – от одного из самых близких людей! Опять вспыхнул скандал, который переполнил чашу терпения Дина. Наскоро собрав кое-какие вещи, он покинул дом. Как оказалось, навсегда.
Дин собирался отправиться в Потсдам к Геррету Листу, чтобы у него скоротать эту ночь, а может быть, и следующие. Однако до продюсера он не доехал. Проехав всего лишь 3 километра на своей «Ладе», он свернул с дороги к озеру Цейтенерзее и, проехав несколько метров в темноте, остановился, ударившись бампером о дерево. Поскольку скорость была небольшая, Дин не пострадал, а «Лада» получила только легкую вмятину. Однако состояние Дина было ужасное, мысли путались.
Какое-то время Дин неподвижно сидел в салоне автомобиля и молча смотрел в одну точку. Потом взгляд его натолкнулся на кожаную папку, в которой лежали листы со сценарием «Опасная близость». В голове тут же выстроилась вся недавняя цепь событий в обратной последовательности: тупиковая ситуация с фильмом о Вундед-Ни, оскорбление на чернобыльском концерте, возмущенные письма из Америки, где его называли предателем. «А ведь я никому не нужен, – как молния пронзила сознание Дина внезапная мысль. – От меня отвернулись мои соотечественники, предали Москва и собственная жена. Куда мне теперь ехать? И главное – зачем?»
