Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1
Шестерка опять поменяла курс и направилась в сторону станицы Крымской. На этот раз на встречном курсе им попалась группа из двенадцати «мессершмиттов». Завязался бой.
По привычке Саша сразу же ушел на вертикаль. Вверху, переложив машину, увидел, что один «мессер» устремился в атаку на «Киттихаук». Резко бросив машину в пике, Саша вышел из него на высоте «мессера», быстро поймал его в прицел. Но что это? В прицеле отчетливо просматривался «мессершмитт», а впереди него наш «Киттихаук». «Если дам очередь из пушки, срежу обоих», – обожгла его мысль. Ударил из пулемета. «Мессер» нехотя перевернулся и сорвался вниз, а «Киттихаук», довольный, что отделался легкими пробоинами, отряхнулся, покачал крыльями в знак благодарности и отвалил.
Домой группа возвратилась без потерь. Саша в этот вылет сбил четыре «мессершмитта». На аэродроме летчики с удивлением узнали, что за их поединками с переднего края наблюдал командующий военно-воздушными силами фронта генерал-лейтенант Вершинин. В полк от него уже пришла радиограмма, в которой группе Покрышкина объявлялась благодарность за смелые действия и сбитые немецкие самолеты.
– Молодец, Савин, хорошо дрался, – отметил Покрышкин, когда летчики собрались около него после посадки. – Но еще раз напоминаю. Тратить в групповом бою более 20 секунд на противника означает позволить другому «мессеру» зайти себе в хвост. Цель надо выбирать быстро, стремительно делать на нее заход, огонь открывать с близкого расстояния под любым углом и так же быстро уходить в сторону. Понял?
– Понял, товарищ гвардии капитан, – ответил Савин.
Сегодня он чувствовал себя героем – как-никак, а сам Покрышкин похвалил, а это не часто бывает.
Час спустя возвратилась четверка во главе с Крюковым. Пал Палыч на глазах у Вершинина сбил три «мессершмитта». Крюкова и Покрышкина командующий приказал представить к награждению орденом Красного Знамени, о чем направил в полк отдельную радиограмму.
Узнав об этом, Саша сразу подумал: «Что-то скажет комполка Исаев? Наверняка заявит, что рано еще награждать. А главное, кого – того, кого нужно было отдать под суд. Ну да наплевать, что он там скажет и подумает. Приказ командующего обсуждению не подлежит – это раз. Мы побили немцев, хотя их было намного больше – это два. И это самое главное».
На следующий день Покрышкин вновь повел в бой шестерку. Ведомым у него на этот раз был Валентин Степанов, уже побывавший в боях летчик. Вернулись к обеду, собрались под крылом, и Покрышкин начал разбор вылета.
– Так, начнем. Кто спустил «белого мессера»? – спросил он и быстро обвел всех своим острым, лучистым взглядом.
– Я, товарищ гвардии капитан, – ответил сержант Савин, вытирая пот со лба, ожидая, что сейчас капитан его вновь похвалит.
– Что сбил, хорошо, – холодно заговорил Покрышкин, отрывисто бросая короткие, словно рубленые фразы. – Но вот что оставил без прикрытия ведущего своей пары, который в это время пошел в атаку, – плохо! Плохо, что сам бросился в атаку, не оценив обстановку. Очень плохо! Мне пришлось спасать тебя – выбивать из-под хвоста твоей машины «месса». А в этот момент был атакован мой ведомый, которому я обязан в первую очередь помогать. Ты понял? – сверлил он Савина упорным взглядом.
Савина словно окатили холодным душем.
– Так, товарищ гвардии капитан, он сам мне прямо под нос полез, – решил не сдаваться сержант. – Как тут было удержаться!
Не надо было ему этого делать.
– А вот так: не надо было атаковать, а надо было держаться своего ведущего, прикрывать его. Выговор тебе объявляю: за нарушение порядка в бою! Вчера хорошо держался, а сегодня из рук вон плохо. Слабак! Может, потому, что вчера ведомым у меня был? Да, напрасно я тебя похвалил, напрасно!
Савин удрученно молчал.
– Хорошо, что твоего ведущего Науменко в этот момент не атаковал фашист, – продолжил Покрышкин. – Ладно, давайте разберемся по порядку: внизу у немцев шли первая и вторая пары; чуть выше их прикрывала третья, и еще выше – четвертая. Итого их восемь. Я атаковал ведомого первой пары – сбил. Ведущий первой пары шарахнулся под вторую пару, надеясь, что она его прикроет. Моего ведомого Степанова атаковал ведущий второй пары «мессершмиттов» – Степанов ушел в сторону.
– Еле отбился, – вставил Валентин.
– Науменко атаковал ведомого второй пары, – продолжал Покрышкин, – чтобы немцы вдвоем не навалились на Степанова. Так, а Савин не удержался и атаковал шарахнувшегося ведущего первой пары. На Савина тут же бросился ведущий третьей пары. Пришлось мне Савина выручать – снял ведущего третьей пары. В этот момент меня атаковал ведомый третьей пары, а кто его выбил из-под хвоста моей машины?
– Я, товарищ гвардии капитан, – охотно доложил Савин.
– Ты-ы? – удивленно протянул Покрышкин.
– Так точно. Я увидел, что меня атакует «мессер», махнул переворот, как только тот «белый» из первой пары загорелся. Выхожу из пикирования, вижу – у «тринадцатой» в хвосте «мессер» – я потянул за ним и сбил.
– Ну, мо-ло-дец! – весело воскликнул Покрышкин. – Нет, точно, с тобой не заскучаешь! Значит, двоих снял? Раньше были у тебя сбитые?
– Был один, да ведь знаете вы, при вас ведь вчера все было.
– Ладно. Достоин ордена! Получишь… А выговор так и остается пока. Ясно?
Савин удрученно молчал.
– Сержант Савин! Вам все понятно?
– Так точно, товарищ гвардии капитан, понятно.
– Хорошо. Адъютант! – позвал капитан адъютанта эскадрильи. Он занимался планированием и анализом боевых действий эскадрильи, вел документацию. – Запиши: Савину объявляю выговор за нарушение порядка в бою.
Адъютант сделал в своем планшете пометки.
– Так, продолжим, – опять заговорил Покрышкин. – Науменко, как ты атаковал?
– Хитрый попался, еле доконал, – доложил Николай.
– А мы четвертую пару не допустили к вашей карусели, – не дожидаясь вопроса Покрышкина, доложил Речкалов.
– Хорошо, подведем итог. Значит, так: их было восемь, нас шесть. Сбили: я – два, Савин – два, Науменко – одного. Всего – пять. Потерь нет. А что? Неплохой итог, а? – Он широко улыбнулся, блеснув ровными белыми зубами. – Ладно, вы обедайте, вон официантки уже идут, а я пойду на КП, доложу о результатах вылета.
За прошедшую неделю Покрышкин сбил шесть самолетов, а его группа – двадцать девять. В полку о нем заговорили. Через пару минут летчики с мисками борща расположились на земле под крылом самолета, рядом оружейница набивала в пулеметные ленты патроны, недалеко от нее, прямо на траве укладчица переукладывала парашют – он должен быть всегда сухим. На аэродроме шла обычная фронтовая жизнь – стоял шум от моторов, одни самолеты взлетали, другие, вернувшись с задания, садились, сновали автомобили технического обслуживания.
