Равиль Бикбаев - Бригада уходит в горы
Отползают, Витек и Герка. А мы ждем. Молчим, а чего тут говорить. Слова они пустые, ими от пуль не прикроешься. А через пару минут:
— Давай пускай, а то нас расстреляют, — слышу истошный вопль Филона, а то я сам не знаю, что расстреляют, подвигаю свой РД и судорожно трясущимися руками роюсь в нем.
А вертушки уже на боевой разворот заходят, щас как долбанут по нам, и все. Будет нам не просто амбец, а полный пи…ц. Мы как вертолеты увидели так сразу корректирующий огонь открыли, а они нас за духов приняли.
Есть нашел, продолговатый цилиндр, рву запальный шнур. Пошел густой красный дым, показывает этот запущенный мною дымок: «Не бейте нас братцы! Мы свои!» Первый вертолет закладывает вираж и не расстреляв нас ракетами, уходит, за ним еще два. Делают круг, засекают наши направляющие трассы, и вот теперь уже на цель по одному выходят. Даже до нас доходит взрывная волна от ракетных разрывов. На позициях духов месиво от вздыбленной земли, летящих камней и визжащих осколков. А мы туда еще и своего огоньку добавляем. В ответ выстрелов нет. С первого захода вертолеты духов накрыли. Пока вертолеты кружат, наша рота поднялась, и бегом вниз в долину, а миновав ее вверх по склону другой горы к расстрелянным позициям душманских пулеметчиков поднимаются. Есть! Есть! Прошли засаду! Нет у нас потерь. Ну и пилоты! Прямо снайпера!
Бывало и такое, что друг по другу из-за несогласованных действий били, или по ошибке, а чаще всего по раздолбайству. И потери такие несли, нашу роту это не коснулось, а вот иным подразделениям доставалось. А тут все прямо как «по маслу» прошло.
Ну все пора к своим двигать. Встаю и смотрю на Филона у него от химического дыма, все лицо красное. Он на меня глядит и хохочет:
— Ты теперь точно красный!
Протираю лицо рукой, смотрю на ладонь, вся красная. Бью ногой уже пустой, но все еще чуть чадящий едким удушливым химическим дымом цилиндр.
Вот из-за этих густых далеко заметных ярко красных сигнальных дымов, и возникла легенда о применении нашими войсками в Афганистане химического оружия. Не применяли, лично я о таком даже и не слышал, а слухам из «достоверных, но пожелавших остаться не названными, источников» не верю. Не было военной необходимости такое оружие применять, и обычным вполне справлялись.
— Повезло нам ребята, — подходя к нам говорит Витёк, рядом с ним идет счастливо улыбаясь Герка.
Бешеным звоном забили тревогу «фибры души».
— Ложись! — кричу я, сам падаю и только потом слышу заунывно противный вой мины.
Разрыв не вижу, только бьет по барабанным перепонкам сотрясенный взрывчаткой воздух, слышу клекочущий вой осколков и темнота. Все так быстро произошло. Раз! Даже ахнуть не успел, и готово, ты уже труп.
Первое, что почувствовал когда очухался, это дрожь в ногах, мокроту в штанах и испугался. Да неужто обоссался? Потом резкая дергающая боль в ноге. Смотрю кровь из левой ноги хлещет, течет и по штанам расползается. В ляжку меня долбануло. Сначала даже облечение почувствовал, значит не навалял в штаны. Может и смешно, но это так. Поворачиваюсь на бок, выдергиваю из штанов брючной ремень — тремпель, привстав накладываю повыше раны жгут. При ранении главное кровью не истечь. И только потом осматриваюсь. Филон сидит рядом с лежащим Витьком и башкой мотает, жив. Герка как обалдев, смотрит на рацию она вся осколками искорежена. Помню до взрыва она у него на спине была, значит уже разбитую снять успел.
— С Витьком чего? — спрашиваю я, пересохло горло, хрипят связки и слова выходят из глотки тихие и как бы неуверенные.
— Сейчас перевяжу, — идет ко мне Филон и на ходу разрывая индивидуальный пакет, достает бинт, присел рядом и начал поверх штанов бинтовать.
— А Витька убили, — бесцветным голосом говорит он.
— Я уж понял.
— У меня промедол остался, — вот уже и Герка подошел, достает шприц — тюбик и колет мне в ногу повыше повязки.
— Повезло Витьку, — тем же бесцветным тоном говорит Филон, — ему всю спину осколками посекло и позвоночник перебило, и крохотная ранка на затылке. Сразу отъехал, не мучился.
Разное оно везенье на войне бывает. Коли судьба такая, то лучше уж так, сразу. А так…, даже если бы выжил Витек, то кому он потом бы с перебитым позвоночником да парализованный нужен то был? Разве что матери. Может и жене, но вряд ли.
— Идти то можешь?
Встаю, кровь уже не идет, боль промедол снял, кость вроде не задета, жить можно.
— Доковыляю как нибудь.
Филон и Герка заворачивают Витька в плащ — палатку, примеряются как нести.
— Если бы тебя вместо Витька грохнули, нам бы легче было, — скривился Филон, опуская на землю мертвое тело.
— Почему? — апатично, глядя как он возятся с плащ-накидкой, интересуюсь я.
— Ты весишь меньше, — без улыбки совершенно серьезно объясняет Филон.
Верно веса во мне килограммов этак с шестьдесят пять и то с учетом навешенной амуниции и оружия, а Витек он здоровый парень, тяжелый.
— Да брось ты свою рацию, — советуя я Герке, видя как он примеряя лямки собирается надеть радиостанцию, — итак идти тяжело, а ты еще этот хлам тащить собрался.
Герка швыряет на землю рацию, мы ее расстреливаем, остатки на мелкие кусочки прикладами разбиваем.
Как дошли почти не помню, через пару метров нога разболелась, все сильнее и сильнее жжет и рвет все тело. Искры из глаз. А тоже не ляжешь, тащить некому, ребята Витька несут, им тоже не сладко.
Все же дошли, на ту гору где раньше позиции у духов были. Наша рота уже ушла вперед. Меня и Витька возле штаба оставляют. Филон и Герка уходят. Мне батальонный фельдшер делает противостолбнячный укол, еще вспрыскивает пару тюбиков с промедолом, накладывает новую повязку. У меня все как плывет перед глазами, мне уже все по херу. Скоро эвакуация, меня в госпиталь, Витька на вечный дембель. Рядом он со мной. Как же мне хреново ребята, вот и улыбаюсь. Вспоминаю рассказ Витька, об отпуске домой. Он с первой женой разводиться ездил, это она на развод подала, вот его и вызвали на суд по повестке заверенной военкоматом. Витька такой счастливый и довольный домой поехал, мы его всей ротой собирали. Развелся с одной и тут же на другой женился Витек. Вернувшись он нам фотку показывал, хвастал какая красивая у него вторая жена. Хотя уже не жена, вдова. Помнишь Витька как ты хохотал когда нам про суд рассказывал? Я ведь тебя таким запомнил, ты для меня, Филона, Герки, для наших ребят с роты не груз — 200, а веселый здоровый русоволосый парень. А еще помню как за минуту до разрыва ты сказал: «Повезло нам ребята!» Повезло, только такое разное везенье на войне бывает.
Виктора Н*** посмертно наградят орденом Красной Звезды. Меня, Филона и Герку представят к медалям «За отвагу». Вот только… Мой наградной лист разорвет начальник политотдела, за то что тремя днями раньше прямо во время проведения операции я избил афганского солдата и офицера и отнял у них термосы с пловом. Герке за то что он не представил на списание разбитую рацию объявят выговор. Начальник штаба батальона капитан Э*** ходил лаяться к начальнику связи, выговор сняли, а наградной лист Герке так и не утвердили. Филон с нами за компанию пошел, его наградной тоже в штабе зарубили. Филон и Герка останутся живы, они вернутся домой без наград.
