Валерий Абатуров - Харьков – проклятое место Красной Армии
Видимо, здесь следует обратиться к событиям более раннего периода, а именно к тем, которые произошли еще в ноябре 1941 г. Тогда же тот самый Клейст начал наступление на Ростов, а Тимошенко, осознавая реальную опасность захвата противником города и его последующего прорыва на Северный Кавказ, тем не менее основными силами Южного фронта нанес удар на юго-запад – во фланг и тыл 1-й немецкой танковой армии. Он упорно продолжал наступление, несмотря на то что 21 ноября Клейст все же взял Ростов. В результате действий армий Южного фронта ударная группировка группы армий «Юг» потерпела серьезнейшее поражение. Немецкие войска были выбиты из Ростова и отброшены за р. Миус.
Не на подобное ли развитие событий уповал главком направления, продолжая сейчас наступление? И в самом деле – своевременный ввод в сражение танковых корпусов коренным образом изменил бы обстановку, группировка Клейста сама оказалась бы под угрозой удара во фланг и тыл. Однако промедление оказалось роковым, а спешно принимаемые меры – запоздалыми. Да и силы противника были далеко не те, что в конце ноября 1941 года.
Кризис в полосе обороны 9-й армии продолжал обостряться. Приказ главкома – совместными усилиями 2-го и 5-го кавалерийских корпусов и 14-й гвардейской стрелковой дивизии разгромить прорвавшуюся в район Барвенково вражескую группировку не мог быть выполнен. Ко времени его получения 5-й кавалерийский корпус уже втянулся в оборонительные бои с превосходящими силами противника на широком фронте и не имел возможности сосредоточить главные силы для удара на одном направлении.
С утра 18 мая немецкое командование нарастило силу ударов из района Барвенково в направлении Великой Камышевахи и из Долгенького на Изюм. В боевых действиях здесь участвовало до 150 вражеских танков. Используя большой перевес в вооружении и боевой технике, противник сломил сопротивление 5-го кавкорпуса и 51-й стрелковой дивизии. К 10 часам он овладел Каменкой, Малой Камышевахой и южной частью Изюма. Части 30-й кавалерийской дивизии под командованием полковника В.С. Головского, остатки 12, 15, 121-й танковых бригад и 51-й стрелковой дивизии отошли с боями на рубеж Северского Донца вблизи сел Студенок и Богородичное и до исхода дня упорно оборонялись от наседавшего со всех сторон врага.
Там, в районе Студенок, подразделениям обеих дивизий удалось удержать небольшой плацдарм на правом берегу Северского Донца. Особую стойкость проявили артиллеристы и пулеметный эскадрон 138-го кавалерийского полка. За день боя они уничтожили не одну сотню вражеских солдат и офицеров.
Не сумев форсировать реку в районах Студенок, Изюм, немецкое командование изменило направление удара своих танковых частей, устремив их на запад вдоль правого берега. Этим маневром враг отрезал от переправ остальные силы 5-го кавалерийского корпуса и присоединившуюся к нему часть сил 9-й армии. Против оставшихся на правом берегу Северского Донца наших частей вражеское командование выдвинуло свежую 389-ю пехотную дивизию. Кавалеристы, ведя упорные бои, медленно отходили на северо-запад.
Оценив все более увеличивавшуюся огромную опасность на правом крыле Южного фронта, А.М. Василевский еще раз предложил Верховному Главнокомандующему прекратить наступление под Харьковом, повернуть основные силы барвенковской ударной группировки, ликвидировать прорыв противника и восстановить положение в полосе 9-й армии. Сталин переговорил по телефону с Тимошенко. Тот, по словам И.Х. Баграмяна, заверил, что нет никакой необходимости в отвлечении основных сил 6-й армии и группы генерала Бобкина для отражения удара Клейста. «Узнав об этом докладе главкома И.В. Сталину, – пишет И.Х. Баграмян, – я немедленно обратился за помощью к члену Военного совета. Мне тогда казалось, что последнему удастся убедить Верховного Главнокомандующего отменить ошибочное решение, принятое главкомом направления. Однако Сталин, видимо, учтя личные заверения Тимошенко о том, что и без привлечения основных сил 6-й армии и группы Бобкина он ликвидирует угрозу, создавшуюся районе Барвенкова, отклонил сделанное предложение»[130].
В своих воспоминаниях Н.С. Хрущев довольно-таки своеобразно описывает переговоры с А.М. Василевским. По его словам, тот категорически отказался обращаться к Сталину. «Решил я позвонить Василевскому еще раз, – пишет Н.С. Хрущев. – Позвонил и опять стал просить: «Александр Михайлович, вы же отлично понимаете, в каком положении находятся наши войска. Вы же знаете, чем может это кончиться. Вы представляете себе все. Поэтому единственное, что нужно сейчас сделать, это разрешить нам перегруппировку войск, претворить в жизнь наш последний приказ, который отменен Ставкой. Иначе войска погибнут. Я вас прошу, Александр Михайлович, поезжайте к товарищу Сталину, возьмите подробную карту».
Одним словом, я начинал повторять те же доводы, других у меня не было… Он тем же ровным голосом (я и сейчас хорошо представляю себе тон голоса) ответил: «Никита Сергеевич, товарищ Сталин дал распоряжение. Товарищ Сталин вот то-то и то-то…»
У меня не было никаких других возможностей изменить дело, кроме тех доводов, которые я высказывал, повторяя их вновь и вновь Василевскому и рассчитывая на его долг военного…
Василевский наотрез отказался что-либо предпринимать в ответ на мои просьбы. Своего мнения он не высказывал, а ссылался на приказ Сталина… Тогда я объяснял это некоторой податливостью и безвольностью Василевского. Он был в данном отношении не очень характерным военным. Это добрый человек, даже очень добрый и очень положительный. Я считал его честнейшим человеком. С ним легко разговаривать. Я много раз и до этого случая встречался с ним. Одним словом, это уважаемый человек. Но в сугубо военных вопросах я, конечно, всегда значительно выше ставил Жукова. А сейчас у меня возникло сомнение: была ли это вообще инициатива Сталина в деле отмены нашего приказа? Теперь я больше склоняюсь к тому, что это была инициатива самого Василевского. Возможно, Василевский (у меня не было тогда никаких возможностей проверить это, тем более нет их сейчас) получил наш приказ первым, потому что мы послали его в Генеральный штаб, и сам не был с ним согласен, не разобрался: ведь шло успешное наступление наших войск, а нам приносили большую радость редкие наши победы, было очень приятно открыть победами 1942 год. Каждому было приятно. Возможно, Василевский получил наш приказ, взвесил его и, наверное, возмутился, сейчас же доложил Сталину и соответственно прокомментировал. Сталин согласился с Василевским и отдал контрприказ или же сам позвонил Тимошенко»[131].
Трудно поверить в то, что разговор шел именно так, как это передано Н.С. Хрущевым, тем более согласиться с его оценкой А.М. Василевского и с теми выводами, которые якобы сделал Василевский. Ведь приказа о прекращении наступления, на который ссылается член Военного совета, никто не отдавал. Более того, в боевом донесении от 18 мая командования Юго-Западного фронта в Ставку, отправленного в 0 часов 30 минут 19 мая и подписанного Тимошенко, Хрущевым и Баграмяном, о положении дел у левого соседа – Южного фронта – вообще ничего не сказано[132]. В донесении в Ставку, переданном порученцем Н.С. Хрущева полковым комиссаром П.Н. Тапочкой полутора часами позже, указано следующее: «Южный фронт. Противник перед 9-й армией в первой половине 18 мая продолжал наступление в двух направлениях:
