Коллектив авторов - Как мы пережили войну. Народные истории
Разместили нас в тех же самых бараках, только теперь они были чистыми, внутри пахло карболкой. Здесь мы ожидали, когда будет поезд, – нас отправляли на родину, домой. Наши солдаты были очень приветливы и добры к нам, детям. Мы видели печи, в которых сжигали людей, горы одежды и обуви – заключенных сжигали голыми. Спустя некоторое время нас посадили в вагоны; помню, что они были холодными, но внимания на это никто не обращал, нас всех переполняло чувство свободы. Мы выехали из Эстонии по направлению к Нарве, затем на Ленинград, а затем на родной Брянск.
За окнами вагонов лежала обугленная, разрушенная, опустошенная земля. От больших городов остались одни руины, а от деревень и сел – только сиротливо торчавшие печные трубы. На железнодорожных станциях и полустанках не было электричества, проводники зажигали керосиновые фонари. Казалось, вся Россия погрузилась во мглу Наша бабушка, глядя на все это, плакала, руки ее дрожали – она сильно сдала за это тяжкое время, хотя находила силы поддерживать нас морально. Теперь же она поникла. «Смотри, Катя, – говорила она нашей матери, – что они, изверги проклятые, сделали с нашей землей. Я же эту землю, родную нашу кормилицу, своими руками рыхлила, разминала, удобряла, поливала…» Она протягивала свои высохшие руки: морщинистые, с набухшими венами – руки великой труженицы. И в который раз они обе плакали. «А ты, Катя, не горюй, дети вырастут, и земля воскреснет, оживет». Сколько же было в этих людях оптимизма, веры в возрождение.
Автор этих воспоминаний – Прасковья Петровна Сюрова – моя мама.
Родилась в 1933 году, в селе Подбужье Жиздринского уезда Орловской губернии. Теперь это Калужская область.
По образованию – педагог. Более сорока лет проработала в сельской школе преподавателем русского языка и литературы.
Скончалась после болезни в 2006 году в Калуге, где и похоронена.
В книгу вошла часть воспоминаний и несколько фотографий и документов из семейного архива.
Людмила ШАРГА (Южнорусский союз писателей, Одесса, Украина), Поэт, прозаик, публицист
Путь домой
Начиналась Вторая мировая война. 1 сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу. Через несколько дней бои начались на территории Западной Белоруссии, которая согласно Рижскому договору принадлежала Польше с 1921 года до середины сентября 1939 года.
Сразу после начала боевых действий, меня, Самущика Ивана Павловича, 29-летнего молодого человека, призвали в Польскую армию и направили в кавалерийской полк. Наш полк отправили на передовую. Немецкие войска ожесточенно наступали, земля стонала под бомбовыми ударами и артиллерийскими обстрелами. Вокруг стон, смерть и разруха. В одном из сражений, в местечке, недалеко от Варшавы, остатки нашего полка были окружены вражеским танковым батальоном. Страшный бой унес жизни многих моих товарищей. Оставшихся в живых немцы взяли в плен. Среди пленных оказался я.
Немцы гнали нас под конвоем трое суток практически без еды, воды и сна. Так я оказался в Германии в лагере для польских военнопленных. Лагерь состоял из бараков, был обнесен забором. Территорию патрулировали немецкие автоматчики. После дезинфекции и допросов всех военнопленных вывели на плац. На площади перед нами стояла группа людей в гражданской форме. Один из немецких солдат стал выкрикивать людей по профессиям: сварщики, токари, слесари, крестьяне… Военнопленные выходили по одному и их распределяли по группам. Так отбирали пленных для работы в сельском хозяйстве и на предприятиях Германии. Я был распределен на сельскохозяйственные работы – меня выкупил хозяин большого хутора. Кроме меня к этому хозяину было распределено еще двое военнопленных из лагеря.
Каждое утром, согласно распределению, всех пленных вели под конвоем на работу. Возвращались мы поздним вечером также в сопровождении вооруженных немецких солдат. Спустя некоторое время хозяева сами стали забирать и сопровождать своих работников в лагерь. Хозяин, взявший меня в работники, был спокойного нрава, уважал наш нелегкий труд и неплохо кормил нас. Но мы должны были соблюдать строгие правила: общаться с хозяином и его семьей исключительно о работе, выполнять все его поручения, следить за хозяйством, работать в поле, при необходимости помогать по дому Весной 1940 года условия содержания военнопленных изменились. Нас больше не забирали в лагерь – разрешили жить у хозяев. Однако, иногда из лагеря приходили военные и интересовались у хозяина качеством нашей работы.
Вдалеке от дома в тяжелой работе прошло несколько лет. Я часто вспоминал мой родной край, небольшую деревню, Герутево, Гродненской области, в которой родился и вырос, в которой остались мои родители, молодая жена, Нина, и сынишка, Анатолий. Как они, живы ли? – часто задавал я себе вопрос, но не находил ответа. По радио передавали сводку об оккупации Белоруссии, продвижении немецких войск на восток и ожесточенных боях Красной армии. Меня неутомимо тянуло домой, и мысль о побеге не покидала ни на минуту.
Мы решили бежать вместе с моим товарищем, Андреем Матяс, с которым были родом из одного края. Собрав накануне немного провизии, мы покинули хутор и незаметно, короткими перебежками добрались до леса. В лесу бежали быстро, не чувствуя ударов веток. В голове была только одна мысль – убежать как можно дальше, чтобы на утро нас не догнал конвой. Но, по всей видимости, хозяин не стал сразу заявлять о нашем побеге и нам удалось затеряться в лесной чаще. Так начался наш путь домой. По территории Германии мы шли лесами, ориентируясь по звездам и мху. Но через несколько дней мы с товарищем заспорили о правильности выбранного направления. Я хорошо ориентируюсь в лесу и был уверен в точности запланированного мною пути. Однако Андрей решил идти иной тропой. Так мы расстались и каждый пошел своей дорогой. Около границы между Польшей и Германией я пристал к обозу с продовольствием, чтобы преодолеть блокпосты и заставы. Я неплохо говорил по-немецки, хорошо знал польский язык и представился польским крестьянином. Не вызвав подозрений и благополучно миновав границу, я поблагодарил крестьян и пошел своей дорогой. Но не все так благополучно было на моем пути. Однажды, на дороге, около небольшой деревни, я подошел к польскому крестьянину, чтобы уточнить дорогу на Белосток. Вероятно, крестьянин что-то заподозрил и начал громко звать на помощь. Я пригрозил ему, сказав, что убью, если он не замолчит. Но мои угрозы оказались тщетны – крестьянин не унимался. Я несколько раз ударил его кулаком по голове и бросился в лес что было мочи. Через некоторое время вдалеке за спиной я услышал обрывки немецких фраз и лай собак. По всей видимости, немцы увидели бесчувственного крестьянина со следами ударов и бросились за мной в погоню. Голоса быстро приближались. Что делать? Погоня близко? – думал я. Вдруг я увидел волчью нору. Без промедления я забрался в нее. На мое счастье волка в норе не было. Я затих, чуть дыша и не шевелясь. Немцы пробежали совсем рядом от моего убежища, но собаки не взяли след. Запах волка перебил запах человека и конвой пробежал мимо. Опасаясь новой облавы, я просидел в волчьей норе весь день и только ночью вылез из нее, мысленно поблагодарив «хозяина» за спасение.
